Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов

Вплотную к этим размышлениям примыкают разговоры чеченских и ингушских правозащитников на тему «кому война, кому – мать родна». Они видят в организации ночного погрома руку тех же людей по обе стороны фронта, которые заинтересованы в продолжении войны, в расширении зоны активного противостояния. Ни руководство Ингушетии, ни ее простые жители не хотели, чтобы в республику вводили войска. Теперь туда вводится еще один полк. Пока один. Пока – только внутренних войск, с набором по контракту из местных жителей – ингушей и казаков.

Маленькая республика, зажатая между горами и степью, Грузией и Осетией, между двумя военными конфликтами, между кавказскими обычаями и московскими деньгами, между капиталистическим духом и социалистическим устройством беспокоится не только о себе. Она понимает, что может послужить еще одной ступенькой к большому кавказскому конфликту. К большой российской беде.

Назрань-Москва

Стрельба по-дагестански

Кто пользуется слабостью государства?

Недели не проходит, чтобы из Дагестана не поступали сообщения о практически военных действиях. То выжгут танками и пулеметами квартиру, в которой скрывается очередной «эмир» очередного «джамаата», то взорвут машину с милицейским чином, то обстреляют воинскую колонну, то после выстрелов ОМОНа при разгоне митинга есть убитые и раненые. Вот список деяний одной банды – Расула Макашарипова. За два года убиты 44 ее члена, арестованы 20, еще на 18 дела уже переданы в суд, 15 объявлены в розыск. Банда обвиняется в убийстве 27 работников правоохранительных органов, 12 военнослужащих и 9 гражданских лиц, ею ранены 68 работников правоохранительной системы, 45 военнослужащих и 28 гражданских лиц. Для небольшой республики на южном фланге Северного Кавказа с населением около 2,5 миллионов человек цифры немаленькие.

И это статистика только одной банды, доказанно относящейся к исламскому экстремизму. А есть еще и криминальные разборки, маленькие, но регулярные бытовые межнациональные конфликты, есть стрельба по политикам, в том числе и оппозиционным, есть борьба за власть и наиболее жирные куски в общем-то бедной экономики Дагестана…

Десять лет назад я разговаривал с тогдашним вице-премьером российского правительства, который знал республику не понаслышке. Он видел опасность повторения Чечни в Дагестане, если федеральное правительство не возьмется за укрепление государственной структуры республики. Тогда она напоминало сложную систему сдержек и противовесов, закрепленных конституционно дозированием власти по национальным квотам. Что продолжало известную бытовую схему при любых конфликтах: «Наших бьют!» А кроме того, схема Госсовета и выборов по квотам предполагала отделение власти реальной от власти маскировочной, в конечном итоге – манипулирование законом.

Несколько месяцев назад, в феврале 2006 года в Махачкале сменился руководитель, по новой общероссийской схеме президентом избран бывший многолетний председатель парламента Муху Алиев, предложенный Кремлем (а новым председателем парламента стал сын бывшего президента Магомед-Салам Магомедов). Для этого заранее отменили норму республиканского закона, запрещавшую руководить людям пенсионного возраста. И все равно, многие нынешние махачкалинские собеседники и сегодня повторяют: «Дагестан – вторая Чечня».

Давайте говорить друг другу аргументы

Один только прокурор республики Имам Яралиев считает, что по большому счету положение в Дагестане не существенно отличается от положения в России в целом. И в русских областях стреляют каждый день, не говоря уже о Москве или Питере. Он не находит обязательной связи между разнородными конфликтами, не думает, что ваххабитское подполье, криминал и рвущиеся к власти представители могущественных кланов как-то координируют свои действия. Вспоминая слова Путина о терроризме, сказанные сразу после Беслана, считает, что против России идет война и терроризм питается из-за рубежа. А Дагестан просто находится на границе, и здесь желающим разрушить российское государство помогают национальная чересполосица и бедность дотационного региона.

– Войны кланов, повальная коррупция – это журналистские штампы, – убеждает Имам Музамединович. – За каждым терактом стоит конкретная иностранная валюта. А те российские защитники, которые больше внимания уделяют не потерпевшим, а задержанным, объективно работают на внешнего врага. Стоит арестовать террориста – на третий день из Нальчика, из резиденции Международного Красного Креста поступает запрос: а какие условия его содержания? Почему-то когда мы простых уголовников задерживаем, никто не спешит поинтересоваться, а здесь – мгновенная реакция.