Отделённые

Мильхэ ответила не сразу. Она сидела и теребила в руках уголок плаща, что слегка портило безупречность ледяной статуи. Нет, всё же находиться под землёй ей по-прежнему не нравилось.

— Опасны они больше ройностью. Где-то рядом должна быть матка. Скорее всего, вчера она с роем прилетела на закате. Днём здесь, наверное, только Твари-разведчики. Думаю, они готовят новое гнездо, хотят отделиться от старого роя.

Последние слова, кажется, ошеломили даже краюху, которая вывалилась из пальцев Рейта.

— Хочешь сказать, где-то есть рой больше этого? — переспросил Лорин.

— Думаю, да. Надо убить матку, тогда они не станут искать новое гнездо, — продолжила Мильхэ, глядя на потрясённых напарников. — Впрочем, я уже ни в чём не уверена. Гнездо Тварей вне Чащ — это просто невероятно.

— И как её убить, матку эту… — сказал Фаргрен и покачал головой. — А в старом рое, получается, тоже есть матка. И ещё больше богомолов, надо полагать.

— Я думаю, — подал голос Геррет, — стоит проверить, правда ли эта штука привлекает Тварей. Можно окружить её щитом, чтобы ограничить действие, и посмотреть, прилетят ли богомолы.

— А мантикоры? — напомнил Лорин. — С чего они вместе с этими жуками?

— Видимо, тоже из-за этого. — Геррет посмотрел на пирамидку, в убогом подземелье казавшуюся чужеродной.

Чужой, странной и зловещей. Мерцание её было совсем незаметным при свете.

— И вы оба не почувствовали этого, когда мы пришли в деревню? — спросил Рейт.

— Некоторые вещи можно найти, только когда знаешь, что искать, — буркнул Геррет, сердито сверкнув глазами.

— Ладно, ладно. — Рейт примирительно поднял руки. — Значит, ждём и смотрим, будет ли рой здесь вечером.

На том и порешили.

После обеда они сделали вылазку на поверхность. Наёмничья память, будто девичья — о том, как чуть не сдохли, забывают почти сразу. А в их случае это было очень давно, аж вчера.

Как докладывали наблюдатели, в деревне ползало всего семь-восемь богомолов. Разделались с ними, как с утками — отстреляли, после того как Твари взлетели. Это сравнение выдал Рейт: для такого требовался особый склад ума.

Первым делом разведали место, где вчера сидел рой. При свете дня масштабы бедствия стали видны лучше некуда: богомолы старательно перекопали всю северную часть деревни. И зачем они занимаются сельским хозяйством? На дне рва копошилось всего несколько Тварей, и их быстро прикончили. Тоже по-утиному. После во рву покопошилась ледяная ведьма. Она что-то шептала по-эльфийски, разглядывала мёртвых жуков, хотя никаких их частей не собирала. Но всё равно немножечко оттаяла.

«Может ли быть от них хоть какая-то польза?» — подумал Фаргрен, с отвращением стряхивая с сапог хитиновые ошмётки.

С древесников цедили смолу, змееклювам вырезали печёнку, у жнецов снимали рога. Со скорпикошек и мантикор добывали яд. Жгучеиглам отрывали, понятное дело, иглы. А что можно оторвать богомолу, кроме башки, чтобы убить?

За пару-тройку часов отряд прочесал и зачистил деревню, и больше Тварей в ней не было. По крайней мере, пока. Многие селяне, даже женщины, осмелились вылезти наружу. Правда, далеко от домов не отходили, готовые в любую минуту кинуться обратно в погреба.

Близнецы отправились посмотреть лошадей, то есть место их гибели. Вернулись, как и ожидалось, ни с чем. Всё-таки придётся обирать пустующие развалины. Мародёрство — это, конечно, не очень хорошо, но замерзать без спального мешка и тёплой одежды во второй месяц весны… И они ведь не собираются хапать кучу добра, чтобы разбогатеть. Возьмут только самое необходимое. Да и с деревенского барахла не разбогатеешь.

Вечером отряд занял западный колодец. Из него наблюдать за деревней, особенно её северной частью, было удобнее, чем из центра. Шли минуты, часы… Солнце медленно опускалось к горизонту, пока совсем не исчезло за ним. Но ни одна Тварь так и не появилась.

Глава 2 Третий наследник чего-то там

4 день 3 месяца 524 года новой эпохи

— С ума сойти! — вырвалось у Эйсгейра.

Главный архивариус бросил на своего господина заинтересованный взгляд, но тот даже не заметил этого. А вот пожилой глава писцов обратил внимание, что за последний месяц владыка Эйсстурма уже не первый раз смотрит родословные старых королевских семей. Чем они его так заинтересовали?

Рыцарь сидел за одним из столов, за которыми работали писцы. Те то и дело благоговейно поглядывали на живую легенду, отвлекаясь от свитков и важных документов. Главный архивариус сердился — ошибок ведь наделают! Но попросить владыку уйти не решался.

Эйсгейр между тем обнаружил весьма любопытный факт. По нему выходило, что ректор — алинасский наследник с правами на престол погуще, чем у нынешнего великого лорда.

Гилрау, бессменного в течение пятнадцати лет главу Королевской академии, знали под фамилией Лаэрдэт. Это был не очень большой и совсем небогатый дворянский род с юга Алинаса. Но к Лаэрдэтам принадлежала мать ректора. Папаша маститого учёного оказался знатнее некуда.