Отделённые

«И как я это пропустил! — недоумевал рыцарь. — Скандал-то наверняка случился ого-го! И вообще, власть передали не по порядку наследования, почему я не обратил на это внимания? И случилось-то не так давно!»

Согласно по родословным, великим лордом Алинаса сейчас должен быть отец Гилрау. А до него — дед ректора. Но последний набедокурил так, что попал в опалу у собственного отца и получил титул всего лишь герцога Бе́ргнеса. Великим лордом должен был стать отец ректора, в ту пору уже взрослый и способный править, но его почему-то оставили в стороне.

«А великие лорды Алинаса — прямые наследники последнего короля Алинаса. И тогда, выходит, Гилрау Лаэрдэт — принц! — подумал рыцарь, поднимаясь из-за стола. — И что же замышляют три королевских наследничка?»

Ему вдруг пришло в голову, что среди нынешней знати слишком много тех, кто мог бы вспомнить, будто им полагается аж целая корона и трон в придачу. Все провинции раньше были королевствами. Все великие лорды — наследники прежних правящих домов. Предок нынешнего короля, завоевавший их, дальновидно заботился об укреплении всяческих связей и союзов, но… Такие дела за несколько десятков лет не изглаживаются.

Можно ли считать подозрительным общение трёх человек, которые являются наследными принцами завоёванных королевств, причём эти королевства находятся рядом друг с другом? Конечно, можно. Даже нужно. Особенно если учесть, что у графа происхождение скрыто, да и у ректора не на самом видном месте. Вот только как это связано с тем разговором об убийстве эльфийского владыки?

Да, ректор и граф вполне могли оказаться двумя неизвестными собеседниками герцога Шелана. В день торжества в Эвенрате все они точно находились там. Но ни с Гилрау, ни с графом Дайеном рыцарь не встречался настолько часто, чтобы помнить их голоса. Да и… Как запомнить голоса всех благородных господ?

Рыцарь подошёл к главному архивариусу и положил перед ним два тома, раскрытых на просмотренных родословных.

— Вот здесь требуются исправления и ссылка на семьи Лаэрдэтов, герцогов Бергнеса и лордов Алинаса.

Старик, найдя лупу, взглянул на место, куда тыкал палец Эйсгейра. Потом посмотрел две другие родословные.

— О! — вырвался у него возглас понимания. — Да-да, милорд, будет сделано в лучшем виде.

На выходе из архива рыцарь столкнулся со слугой. Тот чуть не упал, начал извиняться и, похоже, забыл, с чем пришёл.

— Успокойся, парень, — сказал Эйсгейр, ставя его ровно. — Тебя послали ко мне или в архив?

— В-в архив, м-милорд, к в-вам, — выдавил тот. — Велено сообщить, что посол Светлого Леса вернулся, милорд.

— Да это же отличная новость! — воскликнул рыцарь и по-свойски хлопнул служку по плечу. — Благодарю!

Эйсгейр заспешил по коридору, усмехаясь про себя, — сегодня парнишка будет хвастаться всем, как сам лорд-рыцарь одарил его столь дружеским жестом. Ох уж эти новички! Ничего, через месяц привыкнет к тому, что мимо может пройти сам Снежная Длань.

Увидеться с послом не получилось: едва тот прошёл через портал, как тут же уплыл по делам со скоростью разъярённого кракена. Зато аудиенции-обеда ждал наместник. В этот раз Эамонд пришёл в обычное время их встреч, но передал через камердинера просьбу о личной беседе.

За обедом наместник терпеливо ждал своего времени и был совершенно спокоен. Впрочем, он всегда такой: спокойный, рассудительный, ответственный. В последнее время Эйсгейр всё чаще жалел, что Эамонд — просто человек. Даже не генас. Здоровье у него крепкое, но семьдесят лет — это уже много.

За столом они успели решить несколько вопросов о расширении южной части Эйсстурма. И лишь оказавшись в кабинете Эйсгейра и дождавшись, когда рыцарь поставит круг тишины, Эамонд заговорил о том, что не предназначалось для слуха других.

— О тех подозрительных «периамских» поправках, милорд. Много подробностей пока не удалось узнать. Но если говорить обо всех поправках, а не только о касающихся нелюдей, то большая часть предложена Югом, милорд. Дополнения к «Основному закону о труде» и «Закону о правах и обязанностях в Королевстве людей» написаны Высшей коллегией учёных. Они же оформляли общий свод поправок и дополнений.

— И никого не насторожили формулировки, слитые с периамского «Закона о восстановлении благородных родов и рангов»? — хмыкнул Эйсгейр. — Куда смотрели господа-учёные?

— Кто-то мог внести их и после, милорд, — предположил Эамонд.

— Я пока прочитал лишь то, что ты выписал, но у меня чувство, будто кто-то хочет одним махом пройти пару десятков лет принятия этих законов в Периаме.

Наместник лишь кивнул.

— И что потом? «Закон о крови и о роде людском»? — Эйсгейр побарабанил пальцами по столу. — Не нравится мне это, Эамонд.

— Видна рука Периама, милорд, либо кому-то по душе их политика.

— Юг и Высшая коллегия учёных, говоришь? А я как раз слежу за Мираром, Таэримом и ректором Лаэрдэтом.

— Таэримом? — переспросил Эамонд.

— Дайен Макитурский — принц Таэрима, представь себе. А отец Гилрау Лаэрдэта должен быть великим лордом Алинаса.

Эамонд хмыкнул.