Отделённые

Через некоторое время послышались шаги. Я вскочила и отошла подальше от двери. И подальше от стола. В комнату вошёл…

— Ты должна была сесть, дорогая.

Главный Гад.

Он указал на стул. Нет… Я не буду садиться. Не надо.

— Ну же, дорогая. Мне не хотелось бы заставлять тебя.

Но через несколько секунд он грубо усадил меня на стул.

— Вот что, дорогая, — Гад нарочито медленно взял щипцы и стал разглядывать их, — ты знаешь, чего я хочу. Столько времени вне Леса — как? Где — не так важно, но я бы не отказался услышать и это тоже. Любопытства ради.

— Я не знаю. Ничего не помню.

Я старалась не смотреть на орудия пыток. Меня пугают. Просто пугают.

— С трудом верится, — сказал Главный Гад и поцокал языком.

Медленно, даже вальяжно, он прошёлся вокруг стола, обошёл меня и встал позади.

— Как тебе эти милые игрушки? — раздался вкрадчивый голос над ухом.

Щипцы сдавили кожу на спине, и я едва не закричала.

— Думаешь, ты сильная?

Снова боль. Больно стало даже глазам, полезшим из орбит, набежали слёзы. Но закусив губу, я сдержала крик. Великие силы…

Мерзавец отошёл и положил щипцы на стол.

— Что ж, может, и сильная… Проверим насколько. Ты ведь понимаешь, всё это, — говорил он, поглаживая то один, то другой инструмент, — мне не нужно?

Главный Гад снова подошёл ко мне. Рукой сдавил горло, не давая дышать.

— Это так, милое дополнение.

Когда лёгкие начали гореть, Гад ослабил нажим.

— Вы же сказали, вам не нужны мои ответы, — прохрипела я, чуть отдышавшись.

Его пальцы снова сжались, и в глазах потемнело. Крепкие Когти, спаси меня…

— Не очень нужны, но процесс их получения довольно приятен, не так ли?

* * *

— Слишком уж они усердствуют, — хмыкнул фераген, укладывая меня на стол и закрепляя каменными оковами. — Пусть позовут кого-нибудь убраться там.

Это предназначалось стражнику рядом.

Я едва дышала от боли. Сегодня ему пришлось забирать меня — ноги отказывались двигаться. Мне сломали руки. Кажется, уже в третий или четвёртый раз. Мысли разлетались. Не могу вспомнить, сколько дней прошло с первой пытки. Двадцать? Или двадцать два? Вода окутала меня, и стало легче.

— Её так калекой сделают, — сказал кто-то второй. — Как вообще выдерживает…

— Не выдерживает, — откликнулся фераген. — Сегодня вот обмочилась.

Безразличие в голосах. Я… просто объект для исследования. И пыток.

Чего хочет Главный Гад? Сам ведь больше не приходил. Как там он сказал после первого раза? «Жаль, моя дорогая, не смогу навещать тебя так часто, как хотелось бы». И пообещал прислать замену. Обещание он сдержал.

Зачем вообще ему это? На допросах я уже наговорила всё, что только смогла придумать. Говорила даже правду. Но как они отличат её ото лжи? И всё продолжалось… Сколько я выдержу? Как бежать? Не могу придумать хоть сколько-нибудь подходящего варианта: без силы я не выйду даже из камеры.

Позже, скорчившись на досках и теребя ошейник, я в очередной раз пыталась придумать, что делать. В теле засела боль. В пальцах, запястьях, по рукам, спине… Ну не так это лечат. Не так. Но им, видимо, всё равно.

Зачем я вообще пошла в Эйрад?! Мне никак не сбежать. Никак. Крепкие Когти, забери меня…

Это что?

Пальцы на ошейнике остановились. Скол? Я медленно ощупала атал снова. Раньше этого точно не было. Его можно сломать? Вроде нет, но вот же, скол и… трещинка! Как такое… О, предки, если он треснет совсем, у меня будет сила! Как же… Они сами его ломают? Часто ведь душат — камнем, водой. Такими приёмами можно разбить защиту. Или шею свернуть. В лаборатории тоже этим не брезгуют. Неужели они, сами того не зная, портят ошейник?

Следующим утром — определить время я, конечно, не могла, поэтому считала, что в пыточную меня отводят утром, — камни стены разлетелись, и в камеру вошёл стражник. Кажется, его снова сменили. У прежнего глаза были зелёные, у этого карие. Главный Гад часто меняет солдат — пусть не привыкают и не теряют бдительность.

Может, как-то проверить свою вчерашнюю теорию? Устроить что-то в пыточной, пусть побольше применят удушающих приёмов? Или…

Я ринулась из камеры наружу. Далеко не убежала — меня догнала земляная плеть, схватила за шею и повалила на пол. Затылок со звуком спелой медовки треснулся о камни. Перед глазами вспыхнули молнии. И кто из этих стражников фераген?

Убирать плеть он не спешил. Воздуха уже не хватало. Лоза сдавливала горло, руки сами собой вцепились в неё, а ноги задёргались. Послышался мерзкий смешок.

— Решила начать пораньше?

— Месяц прошёл, а она до сих пор норов показывает.

Мир уплывал прочь, голоса доносились будто издалека. Внезапно плеть ослабла, и я скорчилась на полу, хватая ртом воздух.

Солдат запустил руку мне между ног и сильно сдавил бедро с внутренней стороны слишком близко к промежности, чтобы это было только больно. Унижение и стыд — это им нужно. Пока. Но скоро они возьмут и остальное.

— Придёт время, и мы с тобой повеселимся, правда, детка?

Я харкнула мерзавцу в лицо. Удар кулака раздробил свет на осколки и бросил меня во тьму.