Отделённые

Ну да. Она слушала все их разговоры. Фаргрен вспомнил свои сравнения с ледяными равнинами. Риск стать холоднее сосулек возрос до драакзанских высот.

— Нам, что, терпеть эту полоумную и вшивого пса?

Фар ударил по земле хвостом и зарычал. Сейчас перекидываться нельзя, но ещё полчаса, и…

— Уймись, Рейт. — Голос Геррета был всё так же тих и слаб. — Лично вам с Лорином оборотни ничего не сделали.

— Это пока. Давить этих тварей…

Рычание. Он, вообще-то, прямо тут.

— Лучше бы тебе мозги давили куда следует! Он нас спас.

— Ведьма спасла.

— Но сначала он, и ты это знаешь. Кстати, он сейчас мог бы перегрызть верёвки.

«Да ни за что! — одновременно с таким же возгласом Рейта подумал Фар. — Скорее горло перегрызу».

— Скорее горло перегрызёт.

Геррет внезапно захихикал.

— Вот ты, Фар, тоже про горло подумал сейчас, да?

За спинами их слышались шаги и шорохи.

— Ты-то с чего добренький такой, Гер? — подал голос Лорин.

— А с того, что я немного знаю про оборотней, — ответил Геррет и добавил совсем тихо: — И ар-вахану.

Фаргрен вздрогнул. Не ожидал он услышать это слово от человека.

— И что?

— Ну, вы ведь вроде умные, хоть и отожжённые напрочь… Вот люди-грабители есть? Есть. Насильники есть? Есть. Воры? Убийцы? Так чего же, скажем, эльфы, не вырезают всех людей без разбору?

Дальше Фар слушал и с удивлением, и с возрастающей благодарностью. Слышали бы Геррета сейчас женщины-ар-вахану — забрали бы себе. Предварительно передравшись за то, кому будет принадлежать такое хмурое сокровище. И плевать, что коротышка.

Минут пять Геррет вёл язвительно-просветительскую деятельность. Поначалу Рейт и Лорин возражали, но его аргументы были несокрушимыми, как Белые башни в Тёмных Чащах.

— Ладно, Гер, — вздохнул Рейт, — но откуда нам знать, что вот именно он не бандюга, по которому виселица плачет?

— А откуда ты знаешь, что новые напарники-люди не такие? Вот я, например. Спалил Таверну, много людей пострадало, ты сам ожоги такие получил, хоть плачь. Но ко мне у тебя претензий нет, а к Фару, который, заметь, нас спас, есть.

— Я тебя рожей потом по помойным улицам елозил, помнишь?

— Вот и его поелозишь, если понадобится. Так в цивилизованном мире делают, — сказал Геррет и тут же исправился: — В полуцивилизованном.

«Полу» — это мягко сказано. Цивилизация коснулась наёмничьей братии осторожно и с опаской, выдала требуемый минимум и спешно умчалась прочь. Чтобы не наваляли.

Рейт покосился на Фаргрена. Тот порычал. Немножко.

— И вот чего он сейчас рычит-то, а?

— А вот чего ты сейчас рычишь-то, а? — Кажется, Геррета от передразниваний не могла остановить даже смерть. — Он говорить не может. Без него твоя башка досталась бы тварьей матке. А ведь если бы он просто слинял, был бы целее.

Опять пришла Мильхэ и бросила на землю охапку наручей и поножей. Потом снова ушла и притащила доспехи Фаргрена. Аккуратно всё разложила, причём по комплектам — где чьё.

— У вас есть чем чинить-то? — Мильхэ придирчиво осматривала принесённое. — Ладно, застёжки, а верх доспехов как поправить? А пластины? — удручалась она.

Фаргрен, следивший за ней, не мог не согласиться. Да и все бы тут согласились. На наплечнике Рейта зияла дыра от лапы богомола — пара пластин от удара отлетели, кожаная основа прорвана. Похожая дыра была и на герретовском доспехе, только больше. Да и в целом снаряжение хорошо пострадало от богомоловых лап — немало погнутых пластин, изрезанное покрытие, повреждённые ремни… Нет, каждый наёмник, конечно, имеет кое-что в запасе для любимых доспехов, но… Например, доспехам Фаргрена досталось меньше всех — только застёжки лопнули. Но все до единой, а у него не найдётся столько ремешков на починку.

— У нас целая деревня, найдём что-нибудь подходящее, — еле слышно прошелестел Геррет.

— Вместо доспешных пластин? — скептически спросила Мильхэ и поднялась. — Фар, у тебя ещё сменная обувь и одежда есть? А, говорить же не можешь, голова шерстяная. Пойду твои ботинки поищу.

— Эй, а развязать? — возмутился Рейт.

— А вы до другого способа не додумались? — Голос Мильхэ взвился ледяной стужей.

Геррет мерзко хихикнул. И Фаргрен понял почему: из острого в их распоряжении сейчас были только его зубы с когтями и язык маагена. Вот же чащобная маньячка! От возмущения он взрыкнул.

— Нет, он же точно мне горло перегрызёт, — сказал Рейт. — Смотри, как рычит.

Геррет хихикал, чуть ойкая от боли.

— Да поговорите с ним.

— Как?

— Ну вы же умные, сообразите как.

Повисло молчание. Ещё минуту они сидели-лежали и переглядывались. Фар подумал, может, лучше не перегрызать верёвки, а разорвать их когтями? Он попробовал шевельнуть лапами — тело ответило жуткой болью. Нет, всё-таки придётся грызть…

— Ладно. — Рейт сдался первым. — Если я приползу, освободишь мне руки?

Фаргрен вильнул хвостом.

— Эй, стоп, — вмешался Лорин. — Давай так, волчара, один раз хвостом — да, два раза — нет.

— Да что ему стоит вильнуть «да», а потом оттяпать мне что-нибудь? — проворчал Рейт и снова спросил: — Освободишь мне руки?

Фара так и подмывало вильнуть дважды. Но он сдержался. Ведьма их точно не развяжет. И с такими ранами никто с ней не справится.