Отдельная реальность

— Конечно, для начала пейот делает тебя психом, — сказал Хенаро. — А после этого ты, разумеется, начинаешь воображать, что изменился. Верно?

— Каким образом он может нас изменить? — настаивал Элихио.

— Он учит нас правильному образу жизни, — ответил дон Хуан. — Он помогает тому, кто с ним знаком и защищает его. Ваша жизнь — это не жизнь вовсе. Ни один из вас понятия не имеет о радости сознательного действия. У вас нет защитника.

— Что ты хочешь этим сказать? — обиженно воскликнул Хенаро. — Есть у нас защитники. Господь наш Иисус Христос, Святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская… Разве это не защитники?

— Ого, целый букет, — усмехнулся дон Хуан. — Ну и как, научили они тебя жить лучше?

— Это потому что люди их не слушаются, — возразил Хенаро. — Люди обращают внимание только на дьявола.

— Если бы они действительно были защитниками, то заставили бы себя слушаться, — сказал дон Хуан. — Когда Мескалито становится твоим защитником, его слушаешься, как миленький, и деться никуда не можешь. Ты видишь его, и не в твоих силах не следовать его указаниям. Он заставляет относиться к нему с уважением. Не так, как вы привыкли обращаться со своими защитниками.

— Ты о чем это, Хуан? — спросил Эскере.

— О чем? Да о том, как вы с ними общаетесь. Один пиликает на скрипке, танцор напяливает маску и разные побрякушки, а остальные напиваются до бесчувствия. Бениньо, ну-ка расскажи? Ты же был танцором.

— Я бросил через три года, — сказал Бениньо. — Это слишком тяжелая работа.

— Спроси вон у Лусио, — ехидно вставил Эскере, — Он бросил через неделю. Все, кроме дона Хуана, засмеялись. Лусио натянуто улыбнулся и отхлебнул два больших глотка баканоры. Замечание явно пришлось ему не по вкусу.

— Это не тяжелая работа, а идиотизм, — сказал дон Хуан. — Ты бы спросил у Валенсио, танцора, нравится ли ему танцевать? Нет. Я не раз видел, как он это делает, и всегда он повторяет одни и те же скверно исполненные движения. Он не гордится своим искусством. Разве что когда надо потрепаться… Он не любит свое дело, поэтому из года в год нудно повторяет одно и то же. Все, что было в его танце бездарного, с годами только закрепилось. А теперь он считает, что так и должно быть.

— Просто его так научили, — сказал Элихио, — Я тоже когда-то был танцором в Ториме. Танцевать приходится так, как тебя учат. — В конце концов, Валенсио — далеко не лучший, — сказал Эскуэре, — Есть и другие. Вот Сакатека…

— Сакатека — человек знания, он вам не чета — совсем другой класс, — резко сказал дон Хуан. — Он танцует потому, что такова склонность его натуры. Я имел в виду не это. Вы — не танцоры и не можете наслаждаться танцем. Если кто-то будет танцевать красиво, вы, возможно, получите удовольствие. Правда, для этого нужно довольно много знать о танце. Я сомневаюсь в том, чтобы кто-то из вас знал достаточно. Поэтому все вы — просто пьяницы. Взгляните хотя бы на моего внука!

— Перестань, дед, — запротестовал Лусио.

— Не ленив и не глуп, — продолжал дон Хуан, — но чем он занимается, кроме пьянства?

— Покупает кожаные пиджаки, — сказал Хенаро, и все расхохотались.

Лусио глотнул еще баканоры.

— Ну и как пейот может все это изменить? — настаивал Элихио.

— Если бы Лусио начал искать защитника, — сказал дон Хуан, — вся бы его жизнь изменилась. Я не знаю, как именно, но в том, что она стала бы другой, не сомневаюсь ни минуты.

— Он что, бросил бы пить, да? — не отставал Элихио. — Да, наверно. Чтобы жизнь удовлетворяла его, ему понадобилось бы что-то, кроме текилы. Это что-то, чем бы оно ни было, даст ему защитник.

— Но тогда пейот должен быть очень вкусным, — сказал Элихио.

— Я этого не говорил, — возразил дон Хуан.

— Черт возьми, тогда я не понимаю. Как можно получать от него удовольствие, если он противный? — недоумевал Элихио.

— Он позволяет более полно наслаждаться жизнью, — объяснил дон Хуан.

— Какое может быть наслаждение, если вкус у него дерьмовый? — не унимался Элихио. Бред какой-то.

— Ничего подобного, все правильно, — убежденно вставил Хенаро. — Ты становишься психом и автоматически наслаждаешься жизнью. Неважно, чем ты при этом занимаешься.

Все опять засмеялись.

— Все правильно, — невозмутимо продолжал дон Хуан. — Вы прикиньте, как мало мы знаем и как много могли бы увидеть. Пьянство — вот что делает людей психами. Оно затуманивает мозги, путая все на свете, Мескалито — наоборот, все обостряет. Человек начинает видеть ясно и четко. Очень ясно и очень четко.

Лусио и Бениньо насмешливо переглянулись. Все это они слышали уже не раз. Хенаро и Эскере вдруг заговорили одновременно. Виктор ржал, заглушая всех остальных. Единственным заинтересовавшимся казался Элихио.

— Как пейот все это делает? — спросил он.

— Прежде всего, человек должен хотеть познакомиться с Мескалито. Я даже склоняюсь к мысли, что это — едва ли не самое главное. Затем нужно, чтобы этого человека представили Мескалито. Ну а потом должно быть еще много встреч, прежде чем он сможет с уверенностью утверждать, что знает Мескалито.

— А потом? — спросил Элихио.