Отделы

Гейслеры считали себя набожными людьми, вот только эта набожность у них не выходила за определённые рамки. Они не впадали в мракобесный мистицизм. Хоть и верили в бога, но при этом оставались реалистами. Существование бога они допускали на каком-то ином плане бытия, который никак не пересекался с повседневной действительностью. Разумеется, ни в чертей, ни в прочие потусторонние силы никто всерьёз не верил. Вот и Бретт ни на миг не принял увиденную тварь за сверхъестественного адского демона, погубившего Терри за его грехи. Также далёк он был и от мысли о том, что после ранения у него, возможно, не всё в порядке с головой. В своей голове он был твёрдо уверен и осознавал, что ему ничего не мерещится. Увиденное не было сном или болезненной галлюцинацией. Каким бы невероятным оно ни было, это происходило на самом деле.

Бретт вспомнил про оружие и тщательно прицелился в нечто, собираясь выпустить в него всю обойму.

– О нет, друг мой, имаго ты этим не убьёшь, – услышал он позади себя насмешливый голос.

Резко обернувшись, Бретт увидел человека чуть постарше себя, среднего роста и среднего телосложения, одетого в тысячедолларовый костюм от Армани. Тот не выказывал никакого удивления, видя Бретта в подобном месте и при таких обстоятельствах, словно так и должно было быть. Незнакомец протянул Гейслеру какую-то штуку, отдалённо похожую на шуруповёрт.

– Вот, держи, – сказал он. – Когда скажу, стреляй.

И поскольку Бретт продолжал безмолвно на него таращиться, незнакомец нетерпеливо тряхнул штукой.

– Сосредоточься, сержант! Бери это и стреляй по моей команде!

Резкий окрик возымел действие. Бретт рефлекторно схватил непонятную штуку, убрал свой Дезерт Игл и встал в стойку, как на стрельбах. Похожая на шуруповёрт штуковина оказалась на пару фунтов тяжелее отцовской пушки 44-го калибра.

От Терри на земле уже практически ничего не осталось, включая одежду и обувь. Похоже, тварь не видела разницы между ними и человеческой плотью. Незнакомец выждал ещё какое-то время и скомандовал:

– Огонь!

Бретт нажал на спуск и ничего не произошло – ни выстрела, ни вспышки, ни отдачи. Вернее, почти ничего не произошло. Нечто в чёрной дымке задёргалось и буквально оглушило Бретта каким-то неестественным звуком, после чего начало терять форму и плотность, покуда не рассеялось бесследно вместе с клубящейся чернотой. Одновременно с исчезновением твари утихло и пульсирующее чувство в затылке.

– Предсмертный крик имаго, – пояснил незнакомец. Он был спокоен и собран, словно не произошло ничего из ряда вон выходящего. – Когда они издают такой вопль, это значит ты их убил, доказательством чему, собственно, и служит их последующая дематериализация. Кстати, пушку можешь оставить себе, она теперь твоя.

Он посмотрел на Бретта и вдруг хлопнул себя по лбу.

– Ах да, прошу прощения. Куда подевались мои манеры! – Ловким движением незнакомец извлёк из внутреннего кармана какое-то удостоверение и махнул перед носом у Бретта, словно в темноте можно было что-то разглядеть, после чего представился: – Старший агент Руфус Донахью, отдел «Лямбда». Мы занимаемся… э-э… в общем, ты сам, друг мой, видел, чем мы занимаемся.

Судя по британскому акценту, агент Донахью был выходцем из Туманного Альбиона.

– Какая-то тварь только что убила и сожрала Терри, – тихо сказал Бретт, словно только теперь понял, что пора наконец удивиться.

– Верно, – согласился агент Донахью. – И не только его. Любой полицейский в этом городе скажет тебе, что каждый год в Штатах пропадает без вести уйма народу, а если посчитать по всему миру, то выйдет вообще жуть. Какая-то часть пропавших действительно стала жертвой несчастного случая, или стихии, или чьего-то злого умысла, но отнюдь не все. Теперь ты знаешь, что обычно происходит с остальными – то же самое, что и с твоим невезучим кузеном. Кстати, соболезную, друг мой.

На скулах Бретта заиграли желваки. Его охватила ярость и чувство бессилия.

– И что вы делаете, а? – со злостью выкрикнул он. – Что вы с этим делаете?

– Делаем, что можем, – спокойно ответил агент Донахью. – К сожалению, имаго – это не пособники диктаторов в «банановых республиках», кого можно легко переколбасить, набрав команду из надёжных и крепких ребят вроде тебя. Видеть имаго способны считанные единицы – те, кто получил «травму прозрения».

Подсвечивая себе небольшим карманным фонариком, агент Донахью направился к тому месту, где перед смертью находился Терри Уильямс.

– Главное в такой ситуации – не ошибиться и не счесть, будто сходишь с ума, – сказал он. – Должен заметить, не у всех это получается настолько же хорошо, как у тебя. Некоторые решают, будто бы спятили, будто бы их головёнка после ранения пострадала куда сильнее, чем они полагали, и переубедить их стоит немалого труда. Они начинают бегать от одного врача к другому, рассказывая о монстрах из темноты, которые будто бы пожирают людей, а достопочтенным эскулапам только того и надо, чтобы на всю жизнь упечь бедолаг в дурдом.

– Я в своём рассудке уверен, меня ни в чём убеждать не надо, – отозвался на это Бретт.