Отдохнем по-взрослому

– Но и технологией поиска, – закончил за меня глиничанин.

Я усмехнулся и, воздев вверх указательный палец, медленно покачал им из стороны в сторону:

– Не поиска, Семёныч. Не поиска. Производства!

После этих слов Джонни сложил на груди руки и замолчал. Надолго. Лицо глинийского шпиона приобрело странно-задумчивое выражение. Чувствовалось, что мозги его заработали в явно усиленном режиме, перерабатывая полученную информацию, сопоставляя, соотнося, прикидывая. Наконец, минуты через три, он «очнулся» и посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.

– И-и… сколько же ты хочешь за эту технологию? И насколько она, м-м, полна?

– А почему ты не спрашиваешь, откуда она мне известна? И почему я вообще решил ее, так сказать, «обнародовать»?

– Ну, тут никакой загадки нет, – пожал плечами мой оппонент. – У вас на Москонии за это дело, ну то есть за открытие нового месторождения кого только не наградили. На этом у вас целая куча народа неплохо так подкормилась. А вот первооткрывателя почему-то обошли. Так что обиделся он… скорее всего.

– Да, ты прав, действительно обошли. И обидели, – кивнул я, состроив грустную мину. – Там под себя всё подгреб «Газзонбром». А меня… – я устало махнул рукой, вроде бы как с досадой. – В общем, кинули меня. Внаглую. Хоть бы, блин, медальку какую завалящую дали. Или там премию… Даже соображения мои, и те – под сукно… Козлы, одним словом!

Выслушав мой полный «горечи» монолог, Джонни лишь руками развел, подтверждая факт столь вопиющей «несправедливости». А затем продолжил. Сочувственно:

– Да уж, кинули, так кинули. Но ничего, думаю, всё еще поправимо.

– Вряд ли, – покачал я головой, не выходя из «образа», горестно добавляя. – Там – вряд ли. Зато здесь…

«Закусалец» заинтересованно приподнял бровь.

– Зато здесь вполне может быть, – завершил я мной же начатую фразу. – Я, по крайней мере, очень на это надеюсь.

Во взгляде «Ивана Семёновича» промелькнула ирония. Однако ничего говорить он не стал, только слегка наклонил голову, демонстрируя интерес к поднятой теме. «Ну да, всем всё ясно, но правила есть правила – роли распределены, шоу должно продолжаться».

– Короче, так, Семёныч. Я человек хоть и небогатый, но гордый. И очень не люблю, когда об меня, грубо говоря, вытирают ноги. И потому…

Мистер Коннор вновь едва заметно кивнул, как бы соглашаясь со сказанным и «требуя продолжения банкета».

– И потому, – продолжил я, – очень хотелось бы компенсировать свое, хм, унижение. И не только в материальном, но и, так сказать, в моральном плане.

Секунды через три, видя, что дальше развивать мысль собеседник не собирается, Джонни придвинулся поближе к столу и, поправив ворот рубахи, произнес нарочито бесстрастным тоном:

– Ну что ж, желания твои вполне объяснимы и лично я не могу их не разделять. Но, честно говоря, хотелось бы знать, насколько они велики. И что означает «в моральном плане». Иначе…

Он снова развел руками, якобы с сожалением, давая тем самым понять, что ожидает несколько большей конкретики. Я мысленно ухмыльнулся. «Хочешь конкретики? Получи!»

– Пятьдесят миллионов секто и Гробелевская премия, – бросил я с деланным равнодушием в голосе. «Ну что? Съел? Посмотрим теперь, как ты будешь выкручиваться… дорогой друг Джонни».

Наблюдать за тем, как вытягивается лицо глинийского шпиона – поначалу чопорное, затем недоуменное, потом ошарашенное, а в конце и вовсе растерянное – было истинным наслаждением. «Да уж, расколбасило его не по-детски. Вон как челюсть отвисла – того и гляди, отвалится». Впрочем, мой интерес не ограничивался одним лишь мистером Коннором. Краем глаза я следил и за остальными «участниками» переговорного процесса. Теми, кого уже успел «вычислить».

Что ж, на мою провокацию все они вполне предсказуемо поддались.

Цокающая шпильками Римма споткнулась буквально на ровном месте, едва не уронив поднос на голову какого-то бюргера, Павел чуть было не поперхнулся очередным дринком хайландского «самогона», а товарищ майор, сбившись с ритма, целых пять тактов изображал «тыгыдымского коня», бодро хромающего на все свои «две шестнадцатых и одну восьмую».

А спустя десять ударов сердца я обронил еще одну фразу. С ленцой. По-барски вальяжно. Продляя себе удовольствие. «Утопая» среди кожаных подушек, вытянув ноги, водрузив расслабленный локоть на мягкую диванную спинку:

– Но это, Джонни, только аванс.

Старинный рояль «дал петуха». Латунный поднос покатился по полу. Наполненный доверху стеклянный бокал – зрелище жуткое, но завораживающее – опрокинулся набок, выплескивая горячительное содержимое прямо на полированную столешницу. Челюсть Джонни с громким стуком вернулась на место.

– Но… но… но… это… Это всё, м-м, несколько неожиданно, – забормотал глиничанин, вытягивая шею и усиленно потея. – И я не могу гарантировать, что…

– А тебе и не надо ничего гарантировать, – жестко перебил я его. – Ты просто сделай.