Отдых на свежем воздухе

Он поставил бутылку на пол, обхватил ее ногами и принялся считать на пальцах. Паладины терпеливо ждали: у всех фейри с математикой были большие проблемы, и даже простой подсчет чего-то абстрактного, вроде промежутков времени, давался им с трудом. Что любопытно, у людей с примесью фейской крови такой проблемы никогда не было, даже наоборот – те, кто не владел особыми магическими талантами и не проявлял склонности к искусству, обычно становились очень способными торговцами и финансистами.

Наконец, Малыш Якоб подсчитал, опять шмыгнул носом и сказал:

– Десять лет и еще четыре года тому назад Малыш Якоб с отцом хозяина договор заключил. На пять тысяч золотых монеток…

– И какой же это был договор? Неужто ты, гроссеназен, опустился до воровства, как какой-нибудь клурикаун или, того хуже, мелкий гоблин? – спросил Оливио.

Обычно в разговоре с фейри следует придерживаться особого этикета – к примеру, не задавать прямых вопросов, но бывали и исключения. Как вот сейчас: фейри попался в людскую ловушку и люди получили над ним власть, а значит, могли задавать какие угодно вопросы и имели право получить правильные ответы.

– Нет-нет… Обычный договор, как водится… Малыш Якоб работает, вкусности разные делает, а Малышу золотко дают, – гроссеназен поправил свою шляпку-котелок, приосанился. – Все было честно, пока Малыш с отцом хозяина дело имел. Его трактир доход давал хороший, и Малыш Якоб частенько в день получал золотко. По договору сказано – если в день на золотую монетку набегает, то хозяин эту монетку Малышу отдает. Одну монеточку в один денек!!! А что сверх того получалось, то хозяин себе забирает. И так шло десять лет и еще три года, а потом старый хозяин умер, и завещал договор своему сыну. А сын приехал в Фарталью и Малыша сюда привез.

Паладины переглянулись, и Анэсти медленно проговорил:

– Кажется, я понял, в чем суть. Скажи, Малыш Якоб: сколько ты уже получил золотых монет по договору?

Гроссеназен полез в кармашек своей пестрой жилетки, вынул оттуда плоскую бирочку с насечками, сосчитал их, шевеля большими губами, и сказал:

– Ровным счетом четыре тысячи, девять сотен, девять десятков и девять золотых монет. Вот одна монета осталась только – и договор исполнен! И у Малыша будет новый клад, полнехонек горшок золотка!

Анэсти щелкнул пальцами и улыбнулся широко:

– Вот и ясно!!! Ведь для фейри без разницы, что за монеты, главное – что золотые. А золотой гульден Аллемании на наш счет – это пятьсот реалов. Цены в Аллемании сравнимы с нашими... Видимо, прежний хозяин Малыша Якоба дела вел честно, и цену за блюда просил достойную, не удивлюсь, если там и по три-четыре гульдена в день прибыли приходилось… Ему выгодно было. А наследник, пользуясь тем, что золотой эскудо – это пять тысяч реалов, а до конца договора осталось выплатить всего одну монету, решил потянуть время и побольше заработать... Ему ведь главное – чтоб на эскудо в день не набегало.

Тонио потер подбородок:

– С такими условиями он беднягу напрягать может еще долго… Прямо сказать – до конца дней своих, и при этом иметь бешеную прибыль. Особенно если заставлять продукты воровать… А ну-ка, Малыш Якоб, а какие точно условия договора?

Фейри достал из другого кармашка потертый пергамент и протянул его паладину. Тонио развернул и поморщился:

– Ну вот, аллеманский… Парни, кто из вас хорошо его знает? Я только разговорный освоил…

Робертино взял у него пергамент и быстро прочитал, сложил и вернул фейри:

– Условия кабальные. Там сказано, что золотой выплачивается, если только трактир его в день принес, причем чистая прибыль имеется в виду. И в день только один золотой можно выплачивать. А какой именно золотой – не указано. И еще тут сказано, что «день» – это двенадцать часов работы. Если бы траттория работала и ночью, это был бы другой «день». А вот насчет того, что хозяин должен продукты покупать – тут как раз ни слова… Получается, что хозяин так все устроил, чтоб зарабатывать в день очень много – но не золотой. Ты прав, Тонио – так он может тянуть хоть до конца дней своих и при том богатеть.

Оливио с сочувствием посмотрел на несчастного фейри:

– Вот это да, вляпался бедолага по самые уши... И все по контракту. Свинство какое.

Тонио опять потер подбородок:

– Хм... Парни, не знаю, как вы, а я бы хотел с этим делом разобраться. Мы же, по большому счету, должны и благим фейри помогать, если те в беду попадают по вине людей.

– Угу. А я бы еще и этого жадного засранца наказал, – блеснул глазами Оливио. Он очень не любил, когда кто-то кого-то так цинично использует. – Вот только как? Предъявить ему воровство мы не можем, свидетельство фейри в суде не принимается... Может, просто пойти и разъяснить ему, что к чему?

Робертино покачал головой:

– Разъяснить, конечно, можно. Но боюсь, бесполезно. Тут по-другому надо… Хм…

Он посмотрел на фейри, по-прежнему цепко сжимающего бутылку: