Отдых на свежем воздухе

– На ее лечение пока что никто не жаловался. Молодая, всего с год как учебу закончила и домой вернулась, но все довольны. Я же подумала и решила, что дознавателю сообщать не надо… а зря. Вот все мне казалось – парень не просто так помер, а отравили его или еще как извели… Но что уж теперь. А потом была Ночь Духов, и экономка сказала Агнессе, что по обычаю надо для поселян и кабальерос устроить пир с выпивкой. Агнесса велела делать всё как по нашим обычаям делается, всё экономке поручила, но решила при том, что надо бы всё-таки поближе познакомиться со своими кабальерос, и задумала во дворе усадьбы для них отдельный пир устроить. На том пиру Агнесса посидела до полуночи, да и спать пошла. С Эленой, хм. А кабальерос допоздна пировали, и многие там спать и завалились, ночь теплая была. А наутро оказалось, что сразу трое парней не проснулись. Лекарка и их осмотрела – опять та же причина: разрыв сердца. Хотя на сей раз еда была наша, сальмийская. Тут-то народ про языческое колдовство и начал вовсю трепать – мол, донья всю ночь ритуалы проводила, тем и убила бедолаг. Элена же клянется и божится, что ничего такого ночью Агнесса не делала, любились они полночи, а потом спали как убитые, и больше ничего. Я ей верю. Через день я туда приехала, порасспрашивала, пыталась понять, кто первым про колдовство запустил – и у меня выходит, что опять экономка в траттории за кружкой сидра, а дальше уж трактирщица разнесла. Но вот как ни кручу, как ни верчу – а выгоды, какую они обе бы из этого могли поиметь, не вижу. Да и чую, что они это просто по дурости да с перепугу больше, чем со зла. Но смерти странные – с чего бы вдруг у трех молодых крепких парней сердца поразрывало, даже если они упились агвардиенте. С перепою разрыв сердца не случается, с перепою обычно блюют и головой мучаются…

– И до сих пор дознавателя не вызвали, – покачал головой сеньор Мануэло. – Не говоря уж о паладине.

– Сам же понимаешь, Агнесса и без того у всех на подозрении. Не хочется это дело пока выносить наружу, вот я тебе и написала. Потому как сдается мне, что тут не без магии или чего-то такого обошлось. Надо, чтоб ты посмотрел. Видишь ли… я когда расспрашивала тамошних о покойниках, то мне всё казалось, будто люди чего-то не договаривают. Еле-еле удалось на откровенность вызвать одного местного сплетника… Так вот, дон Рьера, когда сначала от него жена ушла, а потом родные дети сбежали, начал поселянок да кабальерас трахать, хорошо хоть только незамужних. Ему не отказывали – что ни говори, хоть и козел, простите боги, а красавцем до самой старости был записным и, по слухам, в любовном деле большой мастак. И в числе женщин, с которыми он любился, тот сплетник мне матерей покойных назвал. Всех четверых – и конюха, и кабальерос, которые за столом праздничным померли. Понимаешь теперь, какая картина получается?

Сеньор Мануэло, конечно, понимал. Внебрачные дети имели право на наследство, даже непризнанные, при условии, что могли доказать свое происхождение. А если оба родителя на момент вероятного зачатия детей еще и в браке не состояли с третьими лицами, то права этих детей считались наравне с правами законных, и отец обязан был их признать.

– Хм… Выходит, конкуренты Агнессы. Причем конкуренты с большими, чем у нее, правами – если бы смогли доказать происхождение. Сыновья и дочери впереди внуков должны стоять в очереди на наследство, даже внебрачные, хотя тут, конечно, поспорить можно. Да, если они и правда дети дона Рьеры, то он был козлом еще большим, чем я раньше думал. Не мог, что ли, амулет себе купить, или детей признать… Знаешь что, а давай я и правда туда наведаюсь. Сам посмотрю. Да и делать что-то надо, пока еще кого не извели.

– Ты думаешь – изведут? – спросила Элинора, и по ее голосу Мануэло понял, что она этого и опасается.

– Думаю, да. Домен Рьера – лакомый кусок. Если бы не явилась Агнесса, такое наследство кому-то другому могло достаться. Сама Агнесса, конечно, тоже могла бы попытаться зачистить нежелательных соперников… вижу, ты не веришь в это, но проверить надо.

Донья Элинора только вздохнула тяжко.

– Завтра с утра поедем, и Элена с нами, тревожно ей за Агнессу. А мне за Элену – сдается мне, крепко она влюбилась на этот раз. И что ж ей за судьба такая неудачная выпала, с этой ее любовью к женскому полу… – посетовала она.