Отдых на свежем воздухе

Договором Высших Дворов называли древнее соглашение, заключенное после того, как кровавые сиды разбили и уничтожили Двор Морин. Тогда князь Лайэхди дал клятву, что любой, кто попытается пойти тем же путем, что и Морин, и возжелает власти над Фейриё, будет наказан. С этой клятвой тогда согласились почти все, а кто не захотел – вынуждены были уступить остальным.

– Потому что сочли, что они в своем праве, – вздохнул князь. – В землях, какие вы называете Сильванией, издавна поклонялись Двору Бруэх. Не все, но последователей было много.

– Не только Бруэх, – Маринья налила себе фейского вина и пила его мелкими глотками. – В Сильвании вообще полно культов фейских владык, как темных, так и светлых.

– Верно. И в последнее время люди там стали поклоняться не Бруэх, а Фэур, приносить им большие подношения и устраивать в их честь пышные игры.

«Скорее уж оргии», – подумали одновременно Маринья и Джудо, но поправлять князя не стали.

– Вот Бруэх и решили, что Фэур лишили их поклонения, – вздохнула принцесса Ланнаи, бабушка Джудо. – Как будто у людей нет своей воли. Если смертные начали ублажать Фэур, значит, в их милости и помощи они нуждались больше, чем в сомнительном покровительстве Бруэх. Но темным альвам такие вещи всегда было сложно уразуметь.

– А что будет с Аодахом и вообще Фэур? – видно было, что Маринью этот вопрос очень тревожит.

– Бруэх убили всех Фэур, кроме принцессы и Аодаха, к тому же принцессу взяли в плен, – князь нахмурился. – Возродить клан будет очень непросто. А если Бруэх ее убьют – то и невозможно.

Инквизиторка тяжко вздохнула, смахнула слезы.

– Но у нас есть принцесса Бруэх, – зло усмехнулся принц Айдлахи. – И я ей сам перережу горло, если они рискнут убить сестру Аодаха.

Джудо с удивлением глянул на своего дядю-сида. Отчего он так эмоционален? Неужели влюблен в принцессу Фэур? Как-то для кровавого сида странно, но… по крайней мере понятно, почему князь так легко и быстро согласился отомстить темным альвам. Ведь мало того, что Бруэх посмели перебить родичей возлюбленной кровавого принца, так еще теперь он не сможет быть с ней. Последней женщине Фэур придется посвятить много времени возрождению клана.

– Пошлем ли мы весть князю Бруэх? – осторожно спросил Джудо.

– Он уже получил эту весть, – мрачно улыбнулся князь Лайэхди. – Почувствовал ее в своей крови. Ему некуда теперь отступить. Он явится к развалинам Шэар. Если бы это был кто-то другой, то он предложил бы выплатить виру и закрыть счет. Но Бруэх не успокоятся, пока не получат сполна. И они получат.

Князь посмотрел вверх. Солнце в Фейриё редко когда пробивалось сквозь серебряные и золотые облака, но разливало свое сияние по всему небу, и по его яркости можно было судить о времени суток. Сейчас был вечер.

– Как засияют утренние небеса, мы двинемся в путь, – сказал князь. – Вы оба устали, я вижу. Сейчас вас проведут в место отдыха. Завтра вам понадобятся все ваши силы. Бруэх много и битва обещает быть тяжелой.

Но прежде чем уйти, Джудо решил задать еще вопрос:

– Мэй синнсэанар, странно, что Бруэх перебили почти всех Фэур лишь за то, что люди стали тем поклоняться. Нет ли здесь еще какой-нибудь причины?

– Тебя, мэй лэанн, вижу, это беспокоит, – вместо князя сказала принцесса. – Почему?

– Чувствую несправедливость, – признался паладин. И обратился к князю. – Можем ли мы взять с них кровавую виру в той мере, в какой ты возжелал, мэй синнсэанар? Могут ли Бруэх отчасти быть в своем праве?

Задавать фейри вопросы, тем более прямые вопросы – невежливо, и какому-нибудь другому сиду Джудо не стал бы их задавать, но прадеду можно. Да и к нарушениям этикета со стороны своих людских потомков кровавые сиды относились снисходительно.

– Ты прав, Джудо. Причина есть. Когда люди стали больше поклоняться Фэур, те не выплатили Бруэх откупной дани, как полагается по обычаю. И Бруэх решили, что они могут мстить так, как им захочется. Кое-кто из Бруэх с этим не согласился, но пойти против воли князя не рискнул.

– Но почему же Фэур не выплатили откупное? – удивился Джудо. – Им бы это не составило никакого труда, Фэур никогда не цеплялись за богатство. Что же такое особенное захотели Бруэх, что Фэур не смогли им это дать?

На этот вопрос ответил не князь, а принц Айдлахи:

– Князь Бруэх захотел принцессу Фэур себе в наложницы сроком на сто лет – ведь по обычаю откупную дань назначает тот, кому она по праву положена. Но рука Эстэлейх была обещана мне – и ею самой, и ее отцом. И князь Фэур спросил меня, согласен ли я ждать сто лет. Я не согласился. Не мог допустить, чтобы моя невеста сделалась наложницей Бруэх!

Услыхав такое откровение, князь Лайэхди нахмурился:

– Почему же я узнаю это только сейчас, Айдлахи? Если бы ты сказал мне об этом сразу, резни можно было бы избежать.

Принц зло сощурился:

– Как? Отдав им Эстэлейх? Благую сиду в руки темного альва?

Он хотел сказать еще что-то, но принцесса Ланнаи схватила его за руку, и он замолчал. Князь же вздохнул: