Отдыхай с Гусом Хиддинком: четыре анекдотичные футболяшки

– Нравы? Ну, вы-то, насколько мне известно, милостивый государь, женились по расчету, чтобы получить доступ в высшие слои городского общества и, соответственно, хорошие заказы. А если так, то не вам читать мне мораль.

– Так вы не только в мою картину залезли, но и в мою личную жизнь. Да еще и учить меня вздумали! – обиделся голландский гений и стал своей кисточкой с белой краской тыкать в Николая Андреевича, пытаясь то ли закрасить его, то ли спихнуть.

От нескольких выпадов композитор ловко увернулся, но в конце концов Босх взял хитростью. Он якобы что-то подправил на своей картине, сделал пару мазков – Николай Андреевич расслабился, и тут Иероним застал его врасплох. Тычок кисти пришелся в грудь, но даже этот мощный удар, наверное, не свалил бы жертву фанатской войны, если бы не поток газа, который неожиданно пошел по трубе. Голова закружилась, и Николай Андреевич оступился на самом краю. Он полетел в пустоту, наполненную молочным светом. И почему-то совсем не испугался. Совсем! Это удивило. А еще больше удивила мысль, промелькнувшая следом: «Жаль, так и не узнаю, как там у „Зенита“ с „Ростовом“ сложилось». И тут возник профиль ангела. И мыслей больше не было…

Картина седьмая Приглашение на суппорт

Мысли возникли только после звука. Коротенький такой проигрыш. Может быть, это первые звуки сюиты, посвященной Карине? И снова тишина. Проигрыш недурен. И даже без современной пошлости. Незнакомый. Правда, неживой… Электронные звуки – так что нет, не сюита. И кажется, прямо из груди. Николай Андреевич открыл глаза и увидел над собой доски. Старенькие и неокрашенные. А рядом небо. Не прикрытое грустью облаков – оптимистическое и жизнеутверждающее. Майское. Он лежал у речки под покосившимся грибком, выструганным, наверное, еще при Брежневе. Композитор приподнялся, и мобильный съехал с его груди на песок.

Кое-что начало проясняться – это звонок телефона выдернул его из состояния легкого, необременительного сна. Но на дисплее никаких следов пропущенного вызова. Поисковые усилия привели в раздел эсэмэсок, где до сего момента гостила лишь пустота – сверстники Николая Андреевича не пользовались данной услугой, потому что толком не понимали ее предназначения. А значит, Николай Андреевич ни разу не слышал треньканья дошедшей эсэмэски. Но сейчас у него в мобильном трепыхалась первая ласточка, и он, давя большими пальцами на кнопки, принялся ее извлекать. Основательно перелопатив меню аппарата, он обнаружил послание, способное изменить его судьбу. Ибо оно было от абонента с питерским кодом. Вряд ли смертные получали от ангелов что-либо более окрыляющее за всю историю их взаимоотношений.

«Жду тебя сокровище! седня на игре с Самарой мы д.б. вместе. жду в час у доски с расп. деньги на мобиле конча».

Николай Андреевич с ужасом посмотрел на часы – 9.30. До встречи с Кариной четыре часа, а он непонятно где находится. То есть понятно, что он в пойме реки, вокруг деревья и прочая зелень средней полосы, а вдалеке мост… Но где конкретно все это?

Он перезвонил по номеру – ангел оказался недоступен, как и положено всякому неземному существу. Выбора нет – композитор устремился к мосту, где просматривалось автомобильное движение. В карманах джинсов обнаружились паспорт и деньги – хоть это обнадеживало. Происхождение денег, правда, пугало – вперемежку с купюрами находились чеки на их получение в кассе Большого. За апрель и за май. Но подробности получения изгладились из памяти беспросветно. Более того, он пытался вспомнить, что же происходило в апреле вообще. Не так чтобы день за днем, но хотя бы самые значимые моменты. Да что там значимые! Хоть какие… И ничего. Ни малейшего намека на жизнедеятельность. Та же песня в мае.

Хотя, если логически рассуждать, какие-то поступки он совершал. На это указывал его наряд. Абсолютно новый. Неожиданный, даже шокирующий. Кроссовки Adidas (в бутсах этой фирмы он, помнится, когда-то играл), джинсы клеш – такие он стеснялся носить даже в семидесятые – и футболка, сшитая из непростроченных по краям лоскутов. Он же покупал все это, заходил в магазин. Даже если такой наряд он получил от кого-то как презент, то должен же сохраниться в голове сам акт дарения.