Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 мая 2012 г.

А вот случай, описанный в мемуарах. После боя под Чернишней русские казаки, празднуя победу, пригласили в свой круг пленных французских артиллеристов. После совместных танцев и веселья, к которому пленные вначале присоединились поневоле, а потом разохотились, казаки, растроганные искренним участием неприятелей в их торжестве, выдали французам полную форму, оружие и после «самых сердечных рукопожатий, объятий и поцелуев… отпустили домой»[100].

Классика мирового кино уже не раз доказывала, что подлинно великие персонажи национальной истории останутся таковыми и в общемировом культурном контексте, без всяких «политкорректировок» и эротических фантазий. Не лишне еще и еще раз повторить, что в истории Отечественной войны был великий персонаж, в равной мере вызывающий нашу патриотическую гордость и общечеловеческое уважение. Царь Александр I, с легкой руки Пушкина ославленный как «властитель слабый и лукавый», который «в двенадцатом году дрожал», на самом деле был одной из главных фигур в эпопее 1812 года, безо всяких придумок воплотившей в себе драму этой великой войны. Не обладая полководческим гением Наполеона, он, однако, проявил мужество противостоять ему в качестве монарха великой державы, не сбросил в истерике корону, когда враг занял Москву, не поддался на уговоры своего ближайшего окружения (в том числе матери и брата) заключить скорый и неправедный мир с захватчиком. А затем, когда неприятель был изгнан, этот же «слабый властитель» без мести во взоре и декларативной «жажды отмщения» прошел с войсками через пол-Европы и принял парад союзных армий в Париже. С точки зрения нашей и мировой культуры важно, однако, не только то, что в России (ни до, ни после этого) не было царя, принимавшего парад в завоеванной европейской столице, но и то, что этот национальный триумф не сделал Александра врагом рода человеческого в глазах жителей этой столицы, их соотечественников и потомков.

Есть мнение, и вполне обоснованное, что сегодня масштабный историко-биографический фильм не оправдает затрат на постановку – а посему нет смысла его и снимать. Безусловно, коммерческая составляющая должна приниматься в расчет даже при разработке юбилейных кинопроектов, в том числе фильмов историко-патриотической тематики. Но, давайте будем откровенными, такие юбилеи, как 200-летие Отечественной войны 1812 года – это события, уникальные в масштабах жизни даже не одного человека, а целой страны. Если подобный юбилей ознаменуется выпуском на экран масштабной исторической киноэпопеи, материализующей память о великой ушедшей эпохе и способной пронести эту память на несколько поколений в будущее, это будет намного ценнее, чем кассовые сборы в рамках одного киносезона. Тем более, что, как показывает упрямая прокатная статистика, «патентованные кандидаты в кинохиты», наподобие «Ржевского против Наполеона» и «Уланской баллады», оттянувшие на себя столь дефицитные миллионы из государственного бюджета, тоже проваливаются в прокате! Не разумнее ли было поступиться иллюзорной сиюминутной выгодой и вложить бюджетные деньги в кино, историческое во всех смыслах этого слова? Понятно, что любое сравнение хромает, но представим, как бы выглядел храм Христа Спасителя, если бы его строили с требованием «дать прибыль» за первый год его эксплуатации!

Размышления о юбилейных проектах нашего кино негоже заканчивать на минорной ноте, но приходится признать, что «кампанию двенадцатого года» российский кинематограф проиграл. Остается надеяться на новые «кампании» и новые фильмы, которые выйдут на экран уже после юбилейных торжеств. Тем более, что однажды наше кино уже доказало, что самый великий фильм о «грозе двенадцатого года» может появиться и после празднования ее юбилея.

«Война и мир» как телевизионная мелодрама Кристина Энгель