Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты

Во время этого короткого разговора Неаполитанский король обратил внимание на бурку (французы пишут о небольшой шубе) с длинной шерстью, которая хорошо служила пожилому офицеру на биваках. Офицер тотчас же снял ее со своих плеч и предложил королю, которую тот принял. Король, застигнутый любезностью русского офицера врасплох и не имевший ничего, что можно было бы подарить взамен, обратился к ординарцу императора Гурго, оказавшемуся рядом: «Дайте мне Ваши часы». Гурго скрепя сердце вынужден был расстаться со своими очень красивыми и дорогими часами.

Вообще в те несколько часов 14 сентября, пока продолжалось шаткое перемирие, произошло множество сцен своего рода «братания» солдат воюющих армий.

Двигаясь через Арбат, кавалеристы французского авангарда наконец-то «встретили несколько человек, стоявших у окон и дверей, но они, казалось, были не особенно любопытны. Дальше попадались прекрасные здания, каменные и деревянные, на балконах иногда виднелись мужчины и дамы». «Наши офицеры, — писал Роос, — приветливо отдавали честь; им отвечали столь же вежливо, но все-таки мы видели еще очень мало жителей, а около дворцов все стояли люди, имевшие вид прислуги. Во внутренних частях города мы наткнулись на истомленных русских солдат, отсталых, пеших и конных, на брошенный обоз, на серых убойных быков и т. д. Все это мы пропускали мимо. Медленно, с постоянными поворотами продвигались мы по улицам.»

Когда голова авангарда проезжала через рынок, внимание кавалеристов привлекли деревянные лавки, которые были открыты, а перед дверями на улице валялись разбросанные в беспорядке товары, словно «здесь хозяйничали грабители». «Мюрат, — вспоминал Роос, — проезжал взад и вперед по нашим рядам, был очень серьезен и деятелен».

В голове авангарда, недалеко от Мюрата, оказался в те минуты еще один будущий мемуарист, обер-лейтенант 5-го шеволежерского полка «Ляйнинген» А. Муральт. С восторгом молодости он вначале наблюдает чудесное «театрализованное шествие» авангарда, вступающего в русскую столицу, любуется необыкновенным костюмом Неаполитанского короля, но сразу вслед за этим оказывается поражен пустынностью широких улиц и смертельной тишиной обезлюдевшего города. «Никто не смотрел на нас из окон», — напишет он впоследствии.

Это движение сомкнутыми колоннами, сразу вслед за неторопливо отступающими казаками, «совершалось крайне медленно, остановки были очень часты», — пишет Роос. И наконец, уже ближе к четырем часам пополудни миновав Арбатскую площадь, французский авангард увидел в конце улицы Воздвиженки красно-кирпичные стены Московского Кремля.

В начале пятого возле Троицких ворот Кремля произошла знаменитая стычка солдат Мюрата с горсткой вооруженных москвичей.

Если оставить в стороне описания отечественных историков и обратиться к свидетельствам очевидцев с русской стороны, то их оказывается весьма немного. Главным (и чуть ли не единственным) русским свидетелем этого эпизода оказывается A. Д. Бестужев-Рюмин, чиновник Вотчинного департамента, наблюдавший часть этой сцены из окон Сенатского здания. Из текста его воспоминаний следует, что солдаты французского авангарда вынуждены были выломать Троицкие ворота, так как те были заперты. После этого в ворота въехали несколько «польских улан», которые начали рубить стоявших у Арсенала людей с оружием. Когда несколько человек пали окровавленными, остальные, бросив оружие, стали просить пощады. Уланы сошли с коней и стали отбивать у ружей приклады, после чего «засадили их (людей. — B. З.) в новостроющуюся Оружейную палату». Вслед за уланами вошла через ворота конница. Впереди «ехал генерал, и музыка гремела». Стенные часы, что были в департаменте, показывали половину пятого.

С русской стороны имеется одно любопытное свидетельство, правда косвенное, да и зафиксированное много лет спустя человеком, пережившим французский плен. Оно принадлежит В. А. Перовскому, тому самому, которого под именем Базиля вывел в романе «Сожженная Москва» Г. П. Данилевский. 16 сентября в доме Баташова Перовский говорил с офицером из свиты Мюрата, его голова, часть лица и правая нога были перевязаны. Этот офицер с нескрываемой злобой поведал, как при вхождении в Кремль сопровождавшие Мюрата были встречены ружейными выстрелами. «Это была толпа вооруженных жителей; выстрелы ранили несколько человек из свиты короля; не успели еще опомниться, как отчаянные с криком ура! бросились на французов. Один большой сильный мужик бросился на него, ударил штыком в ногу, потом за ногу стащил с лошади, лег на него и начал кусать в лицо; старались его стащить с офицера, но это было невозможно, на нем его и изрубили». «Искусанный француз с негодованием уверял меня, — вспоминал Перовский, — что от мужика пахло водкой». «Французы принуждены были выдвинуть два орудия и выстрелить по толпе несколько раз картечью; последние сии защитники Кремля все были побиты».