Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II

Крупное производство развилось в нечерноземной полосе России, когда-то бывшей центром сельскохозяйственной культуры. Это совершенно изменило характер производительного труда в этой полосе. Сосредоточение населения в этой местности превращало ее в весьма выгодный для сельского хозяйства потребительный рынок, тем более, что своего хлеба уже не хватало для прокормления, рынок питался хлебом, привозимым из черноземных губерний, где и урожаи были лучше и издержки производства меньше. И население находит для себя более выгодным отход на промыслы и фабрики. Свободное крестьянство бросает свои участки и идет в города. Видна тенденция к занятию неземледельческими промыслами. В общем, отход был настолько значителен (до 20 %), что некоторым наблюдателям из иностранцев казалось, что все взрослое население в некоторых районах ушло на заработки, оставив земледелие исключительно женщинам. Для развивавшейся промышленности этот отход имел первостепенное значение. Правительство рядом указов запретило покупку к фабрикам деревень с крестьянами.

Поэтому фабриканты стремились обеспечить себя рабочими руками, нанимая их из числа оброчного крестьянства. Из числа 95.202 рабочих, по данным 1804 года, вольнонаемных было 45.625 чел., или 48 %, причем наибольший % свободных рабочих приходился на долю полотняных фабрик, шелковых и кожевенных заводов. В этих производствах свободный труд почти вытеснил принудительный. В остальных производствах первенство остается за крепостным трудом — свободный труд представлен в очень незначительном количестве рабочих и растворялся в массе крепостного труда.

Купец Серебряков (Угрюмов)

Эти новые хозяйственные отношения должны были сказаться на помещичьем хозяйстве. Помещику стало маловыгодным поддерживать в нечерноземной полосе сельскохозяйственную культуру и извлекать ренту посредством приложения крестьянского труда к земле. Помещики предпочитают перевод крестьян на оброк с предоставлением им свободы в выборе занятия. Действительно, в полосе нечерноземной оброчный труд решительно доминировал. В некоторых губерниях: Ярославской, Костромской, Вологодской — % оброчных доходил до 83–85 %. В других нечерноземных губ.: Нижегородской, Олонецкой, Калужской, Петербургской, Владимирской, Новгородской, Московской, Тверской, Смоленской и Псковской, % оброчных был значительно ниже, но в общем он был выше % барщинного крестьянства. Совсем другая картина представляется в черноземной полосе: здесь царство барщинного труда. Так, в губерниях: Тульской, Рязанской, Орловской, Курской, Тамбовской, Пензенской, Воронежской, % доходил до 74 %, а наиболее развито было барщинное хозяйство в Курской (92 %), Рязанской (81 %), Тамбовской (78 %). Вся эта крепостная масса распределялась по территории в высшей степени неравномерно. В нечерноземных губерниях с развитым крупным рабовладением при сравнительно мелком землевладении рабочих рук хватало с излишком. Перевод на оброк достигался сам собою независимо от того, насколько это было выгодно помещику в смысле увеличения его ежегодного дохода. На черноземе — другая картина: здесь много земли, но мало населения. Здесь нельзя говорить об избытке труда; скорее в нем замечается недостаток. Земельная рента помещика могла быть увеличена только с помощью приложения барщинного труда.

Впрочем, в нечерноземной полосе барщинный труд прилагался не только к земле. Дворянство со второй половины XVIII века, оценив выгоды крупного производства, стало открывать суконные фабрики, обеспечив себе сбыт казенными заказами, и к началу XIX века около 50 % всех суконных фабрик были в руках виднейших лиц из русской аристократии.

Император Александр I (Тип Кюгельхен — Валькера, грав. Кардели)