Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II

Целый ряд проектов второй половины XVIII века (проф. Десницкого, гр. Н. И. Панина, кн. М. М. Щербатова, императрицы Екатерины II 1788 и 1794–5 гг., наконец упомянутая выше записка кн. Безбородко, переданная цесаревичу Александру) ставили Сенат во главу угла государственных преобразований. Соответственно этому, 5 июня 1801 г. император Александр дал указ Сенату, в котором высказывал желание «восстановить» его «на прежнюю степень, ему приличную», и требовал от него представления доклада об его правах и обязанностях. Государь заявлял в этом указе, что намерен поставить права и преимущества Сената «на незыблемом основании, как государственный закон… и подкреплять, сохранять и соделать его навеки непоколебимым». Но в этом же указе Сенат был назван «верховным местом правосудия и исполнения законов», а законосовещательной роли, очевидно, предоставлять ему не предполагалось. Тем не менее, указ произвел сильное впечатление и возбудил большие ожидания[57].

Составление доклада выпало на долю гр. П. В. Завадовского. Во введении к «Положению о правах Сената» Завадовский, говоря об унижении его в последние годы и применив к нему известные слова Тацита, выразился так: «се образ порабощенного сената, в котором молчать тяжко, говорить было бедственно!» В этом докладе сказалось стремление обеспечить самостоятельность и авторитет решениям Сената, который «управляет всеми гражданскими местами в империи» и «высшей власти над собою не имеет, кроме единой самодержавного государя». Повеления его исполняются, как именные указы государя. Сенат, доложив государю, может увеличивать подати. Выражено было пожелание, чтобы ему дано было право избирать кандидатов в президенты коллегий, кроме трех первых, в губернаторы и другие места и представлять государю. Наконец ходатайствовалось о дозволении делать представления государю, если бы изданный закон или указ оказался в противоречии с прежде изданным или был бы «вреден или не ясен». Державин предложил назначать сенаторов из кандидатов, избираемых «от всех других присутственных мест и знаменитых особ в обеих столицах».

Проект Завадовского и замечания на него обсуждались в трех заседаниях общего собрания Сената, и затем в заседании 26 июля 1801 г. была принята несколько измененная редакция[58]. Доклад Сената был представлен государю вместе с замечаниями отдельных сенаторов.

По словам кн. Чарторийского, Сенат «сделался idee fixe» обоих братьев Воронцовых: «в нем они видели средства, основание и источник всех безопасных улучшений». После одного обеда у гр. Строганова, на котором присутствовал и государь, оба Воронцовы попытались и лично повлиять на государя в пользу увеличения прав Сената.

5 августа 1801 г. сенатский доклад был передан государем на обсуждение неофициального комитета, составившегося из его молодых друзей — Строганова, Чарторийского, Кочубея и Новосильцева, но они были проникнуты иными взглядами и неблагоприятно отнеслись к нему.

Во время восшествия на престол императора Александра I из всех молодых друзей государя в Петербурге находился только гр. П. А. Строганов, ученик Ромма, деятеля французской революции, который в 1790 г. сделал его в Париже членом клубов «Друзей закона» и «якобинцев»[59]. 23 апреля 1801 года, в разговоре с государем о предстоящих реформах, Строганов высказал мысль, что нужно прежде всего заняться преобразованием администрации и потом уже составить конституцию в собственном смысле этого слова, которая должна быть лишь следствием первой реформы. Государь одобрил это предположение и сказал, что одною из главных основ этой работы должно быть «определение столь знаменитых прав человека», но вместе с тем заметил, что все должно подготовляться в полной тайне. Во время второй беседы, 9 мая, он выразил желание, чтобы хорошенько познакомились со всеми конституциями, какие были обнародованы, и чтобы, руководясь всеми этими основными началами, составили конституцию для России[60].

Вид Марина в Петергофе (Рис. С. Щедрина)

Строганов в особом наброске дал такое определение конституции: это «есть законное признание прав народа и те формы, в которых он может их осуществлять». Для осуществления этих прав должна быть гарантия в том, что сторонняя власть не может помешать их действию. «Если ее не существует, то цель пользования этими правами, состоящая в том, чтобы никакая мера не была принята правительством вопреки истинной пользе народа, не будет достигнута, и тогда можно сказать, что конституции нет. Итак, конституцию можно разделить на три части: установление прав, способ пользования ими и гарантия. Две первые существуют у нас, по крайней мере отчасти[61], но… отсутствие третьей совершенно уничтожает две другие».