Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том V

Однако почти ту же картину мы видим и в Петербурге, где «благоснисходительный» прием ратников и амуниции вызывал удовольствие среди дворян. «Прием здесь в ополчение идет самый благоснисходительный и скорый, без всякой остановки, как в платье, так и в провианте, пишут из Петербурга в Ярославль. Все несказанно довольны приемщиками, т. е. начальниками окружными, которые обращаются благородно во всем и со всеми, а потому уже и набрали более четырех тысяч. Ни амуниции, ни людей не бракуют, а принимают, положась на владельцев, каких они представляют. Дай Бог, чтоб таким образом было и по Ярославлю».

VI.

Понятно, что при таком отношении к делу части дворянства — нужно было ожидать, что ополчение не будет вполне на высоте своего положения.

В ополчение принимались даже с меньшим разбором, чем в рекруты в этот год. 12 сентября 1812 года государь утвердил облегченные для приема рекрут правила. Эти правила были еще облегчены для ополченцев, но при приеме их не всегда выдерживались даже эти правила; приведенная таблица показывает, насколько понижены были требования от ополченца в сравнении с рекрутом; показывает далее на примерах, взятых из данных Нижегородской губернии, каких зачастую физических уродцев представляли к приему, как производился этот прием, как вначале при первом медицинском осмотре склонны были браковать поступающих, а потом главный врач, иногда после исследования в лазарете, выносил более суровое для ополченца решение. Решение врачей санкционировал начальник ополчения, иногда расходясь с их авторитетом.

Гр. К. К. Сиверс. (Пис. Боровиковский).

Состав ополчения в отношении их здоровья был мало надежен, в возрасте наиболее крепком была приблизительно ¹/₃ ополчения. Это, конечно, резко отразилось на смертности, на болезнях ополченцев. Нижегородское ополчение не выдержало боевой школы, как петербургское и новгородское; оно кочевало на Глухов, на Курск, на Киев, далее на биваки в Волынскую губернию, отсюда за границу, где участвовало под Дрезденом, и, наконец, через Гродно возвращается домой. Приходилось совершать длинные переходы с небольшими суточными отдыхами, идти целыми месяцами. Ополченцы шли в лаптях, сзади плелись обывательская подводы с больными, и везде, по крупным городам, каждый полк сдавал по десяткам, а иногда и по сотням, своих больных. Вот цифры по третьему Нижегородскому полку — по списку 2260 человек вместе с офицерами, при выступлении полк был пополнен до 2365. В рапорте, поданном полковым командиром при возвращении, указана общая цифра в 2.320 без офицеров:

Обратилось в первобытное состояние 1327

Осталось в госпиталях:

Русских 211

Заграничных 218

Умерло 408

Убито в сражениях 28

Пропало без вести 38

Бежало 24

Выбыло в конный полк 24

В командировке 56

Всего: 2320

Но нужно заметить, что в черновике рапорта насчитано умерших 452 и еще прибавлено «не все». Прежде всего и бросаются в глаза эти цифры больных и умерших, в сравнении с убитыми. «Жестокая зима, непривычка к трудностям солдатской жизни, большие переходы и другие причины произвели множество болезней», говорит участник костромского ополчения. К этим «другим причинам» нужно прежде всего отнести физическую слабость ополченцев.

Но и та ¹/₃ ополченцев, которая по своим физическим качествам была вполне приспособлена к солдатской жизни, далеко не во всем составе годилась для настоящей армии. Сюда попало много нравственно негодных элементов. Вот почему случаи побегов в ополчении на добрую половину падают на пьяниц; на этой почве также случались самоубийства, чаще нечаянные; упадет в реку, замерзнет в бесчувственном состоянии.

И все же физически слабые, малонравственные ополченцы заслуживали общее одобрение в бою, таково свойство русского солдата. Когда прислали в армию московских и смоленских ополченцев, главнокомандующий расставил их в третью шеренгу войска, и они, начиная с Бородина, показали себя стойкими и храбрыми. Роберт Вильсон, генерал английский, прикомандированный к русской армии, хорошо отзывается о них.

«Я видел милицию, которая со своими пиками выходит на сражение с такою же уверенностью, как и регулярно вооруженные войска, и возвращается с добычей, взятой у убитых, раненых и захваченных ими неприятелей. До сих пор не было ни одного случая, чтобы они уходили с постов своих, и многие действуют в третьих рядах линейной пехоты». Гр. Витгенштейн при штурме Полоцка, занятого войсками маршала Сен-Сира, дожидался ополченцев Петербурга и Новгорода и сразу поставил их на соответственные посты. Они смело выдержали свое боевое крещение, все офицеры были ранены.

Это было самое славное дело, где участвовали ополченцы. Но и здесь оказались некоторые отрицательные черты в организации ополчения — ополченцы были недисциплинированны, они не слушались начальства; передавали, что как раз под Полоцком их не могли сдержать никакие приказания их начальников; они дурно обращались с пленными, на что есть указания во французских мемуарах.

VII.