Отечество

— Будьте здоровы и счастливы, мои дорогие! Кончится война — я посвящу вам всю свою жизнь, — прошептала Чон Ок, обнимая детей, гладя их черные жесткие волосы.

— Товарищ Чон Ок, не задерживайтесь. Все ждут, — сказал Ки Хо. Девушка покорно кивнула головой и направилась к шахтоуправлению, где Сук Хи прощалась с родственниками. Отец подруги — Ан Сын Хун снял с плеча вещевой мешок, чтобы обнять дочь. Мать стояла рядом с красными от слез глазами. Только Сук Хи была сдержанной, спокойной, поглядывала по сторонам, кого-то разыскивая.

— Идите с сестренкой Чон Сук в деревню, мама. Глядишь, и мы поможем! Ждать придется недолго.

— Ты лучше о себе подумай. В горах будет тяжело. Смотри не простудись!… Больницы там нет…

— Больницы нет — это правда, но она будет. Лекарства мы с собой везем. Найдутся и доктора. Обо всем позаботились, мама.

Чон Ок подошла к подруге, та крепко пожала ее руку. — Знаешь, так боязно оставлять маму одну… Что, если я не пойду с вами, а?

Чон Ок знала, что ее подруга думает совсем не так, — просто сказала глупость, жалея своих родителей; наверное, уже ругает себя за эти слова. Но такие вещи сейчас прощать нельзя.

— Вот не ожидала от тебя! Ты что?

В это время с крыльца в толпу сошел Чун О и начал выкрикивать фамилии, заглушая общий шум:

— Товарищ Сон Док Ки!… Начальник хозотдела!…

Но ответа не последовало.

— Я сегодня видела Сон Док Ки, — крикнула Чон Ок.

— Когда?

— Когда шла в партком.

— И я видел. Он стоял с портфелем в руках у дома «старого борова». «Куда вы?» — спросил я, а он только и ответил: «Ухожу», — сказал из толпы Мун Чем Ди и подошел к Чун О.

— Вот гадина! Струсил!—донеслось до всех громкое крепкое слово Ки Бока. Он стоял рядом со своей молодой женой. Чун О больше не спрашивал. А народ зашумел еще сильней, кто-то громко плакал. Мун Чем Ди проковылял к крыльцу, обменялся прощальными рукопожатиями с тремя руководителями партизан. Он жал руки всем своим подопечным, успокаивал их. Затем Мун Чем Ди подошел к Ки Боку, хотел что-то сказать, но раздумал — решил не мешать молодоженам. Жена Ки Бока только что приехала из деревни. Она не скрывала своих слез, вытирая их подолом розовой юбки-чхимы.

— Успокойся, иди домой, все будет в полном порядке. А там я вернусь. Недолго ждать, слышишь? — упрашивал Ки Бок жену, но та не слушала его, продолжая рыдать. Парень безнадежно махнул рукой.

— Да, дела… — тяжело вздохнул Мун Чем Ди и отошел в сторону.

Вдруг воздух потряс сильный взрыв. Где-то совсем рядом. Люди утихли и, втянув головы в плечи, с испугом глядели на небо. Оно было чистым. Никаких вражеских самолетов.

— Бросают бомбы? — всполошилась мать Тхэ Ха. — Уже не попал ли в беду сын… — От одной этой мысли сердце старой женщины больно сжалось. Чон Ок молчала, сурово нахмурясь и не спуская глаз с неба. Было ясно, что бомбят поблизости. Но где именно и какие объекты? В толпе поползли слухи, люди взбудорожились, зашумели. Одни высказывали догадку, что бомбили железную дорогу, другие добавляли, что сами видели днем, как в небе кружил неприятельский разведчик. Но никто ничего не мог сказать определенно.

Бомбежка продолжалась. Теперь для Чор Чуна приобрело особый смысл внезапное указание уездного комитета партии о том, что эвакуацию надо производить сегодня днем и не позже. Было над чем призадуматься. Поэтому Чор Чун не согласился с предложением Хак Пина дождаться всех эвакуирующихся и лишь потом трогаться в путь. Чор Чун настаивал на немедленном отходе.

— Постройтесь в колонны и отправляйтесь сейчас же! — громко отдал команду Чун О. Но люди были как во сне, они ничего не слышали или не хотели слышать. Никто не двинулся с места. Наконец, толпа медленно пришла в движение. Обменивались рукопожатиями, обнимались на прощание. И вот постепенно на площади выстроилась длинная колонна. Чон Ок крепко пожала руку матери Тхэ Ха.

— Мама, и вам пора уходить. Берегите себя,—растроганно проговорила девушка.

Старая женщина молчала, по ее смуглому морщинистому лицу катились два ручейка слез. Она провела ладонью по лицу, отгоняя слезы. Щеки стали мокрыми.

— С богом, дочка! Возвращайся скорей. И чтобы все было благополучно…—гладила она шершавой рукой гладко причесанные волосы Чон Ок. Чон Ок простилась и побежала к колонне. Мать Тхэ Ха видела, как она заняла свое место в ряду.

И вот колонна вздрогнула, двинулась вперед. А рядом потянулись те, кто оставался, провожая в неизвестность своих близких и знакомых. Потом они отстали, колонна все убыстряла шаг. Вслед ей неслись последние напутственные слова, громкий плач. Казалось, вся долина рыдала, прощаясь с покидавшими ее жителями. Мать Тхэ Ха, стараясь не потерять из вида Чон Ок, стояла на обочине дороги вместе с Мун Чем Ди, жалкая и одинокая.

Колонна поднималась по дороге к сопке и вскоре скрылась за поворотом. А в ушах старой женщины все еще звенел, больно жалил сердце плач многих и многих людей.

Последние ряды колонны эвакуировавшихся скрылись за склоном сопки, а люди на площади не хотели расходиться, громко обсуждая происходившее. Наконец, и они постепенно разошлись по своим домам.