Отель «Бертрам»

И зрелище великолепное! За соблюдением ритуала следил Генри, пятидесятилетний, грузный и величественный мужчина, сохранивший давно ушедшие в предание манеры идеального дворецкого. Под его строгим присмотром разносили чай худощавые юноши-официанты. Имелись тут чеканные серебряные подносы и георгианские серебряные чайники. Фарфор, если и не был подлинным «рокингемом» или «даванпортом», то выглядел именно как «настоящий». Подавались здесь лучшие сорта чая — индийский, цейлонский, «Дарджилинг Лансанг» и тому подобные. Что же касается печенья — вы могли потребовать все, что вам заблагорассудится, и главное — получить желаемое!

В день, о котором идет речь, а именно семнадцатого ноября, леди Седина Хейзи, шестидесяти пяти лет, из Лейстершира, с аппетитом, свойственным пожилым дамам, вкушала восхитительные, щедро пропитанные маслом, горячие плюшки.

Это занятие, однако, не поглощало ее полностью и не мешало при всяком повороте двери бросать зоркий взгляд на каждого входящего.

Поэтому она успела улыбнуться и кивнуть, приветствуя вошедшего полковника Ласкома — человека с военной выправкой и висящим на груди полевым биноклем. Будучи дамой, не привыкшей к возражениям, она подозвала полковника властным жестом, и тот через минуту-другую подошел.

— Добрый день, Седина. Какими судьбами в городе?

— Зубной врач, — ответила леди Селина, не совсем, впрочем, отчетливо по причине плюшки во рту. — Вот я и подумала: раз уж я все равно в Лондоне, не грех посоветоваться с тем человеком, на Харли-стрит, по поводу моего артрита. Вы понимаете, о ком я?

Хотя на Харли-стрит проживало несколько сотен известных врачей, лечивших от самых разных болезней, Ласком догадался, о ком речь.

— Помог он вам?

— По-моему, да, — проворчала леди Седина. — Удивительное существо. Схватил меня за шею, когда я этого никак не ожидала, и крутанул словно цыпленка! — Она осторожно повернула голову.

— И было больно?

— Когда так крутят — еще бы! Но я даже, в общем, не успела ничего почувствовать. — Она вновь осторожно повертела головой. — Совсем неплохо! Впервые за последние годы я могу поглядеть через правое плечо!

Она немедля осуществила эту возможность и воскликнула:

— Бог мой, да ведь это старая Джейн Марпл! А я-то думала, она давным-давно умерла! На вид ей лет сто!

Полковник Ласком бросил взгляд в сторону воскресшей Джейн Марпл, но без особого интереса; в «Бертраме» всегда было полно этих «старых ведьмочек», как он их окрестил.

А леди Седина продолжала:

— Это — единственное место в Лондоне, где еще можно получить настоящие плюшки. В прошлом году, когда я была в Америке, в меню на завтрак значилось нечто, именуемое «горячими плюшками». Ничего общего! Кекс с изюмом! Ну чего ради называть его «плюшкой»?

Проглотив последний кусок, она устремила в пространство рассеянный взгляд. Тут же возник Генри. Возник без всякой спешки и торопливости. Казалось, он просто случайно оказался поблизости.

— Что я еще могу предложить? У нас прекрасный тминный кекс, миледи…

— Что, что? Да я не пробовала тминного кекса тысячу лет! Он и в самом деле с тмином?

— Конечно, миледи. У повара сохранился рецепт еще с незапамятных времен. Уж поверьте на слово, вам понравится.

Генри глянул на одного из своих подчиненных, и тот устремился за тминным кексом.

— Полагаю, вы были в Ньюберри, Дерек?

— О да. Страшный холод! Я даже не стал дожидаться последних забав. День неудачный выдался. Эта кобыла Хэрри — ничего хорошего.

— Неужели вы на нее рассчитывали? А Сванхильда?

— Пришла четвертой.

Ласком поднялся:

— Пойду взгляну на свою комнату.

Он пересек холл и направился к стойке администратора, по пути невольно обратив внимание на сидящих за столиками людей. Совсем как в старое время!.. После войны традиционное послеобеденное чаепитие вышло из моды. Но только не в этом отеле! Кто же все эти люди? Два каноника и настоятель Чизлхэмптонского собора. Да-да, и еще пара ног в гетрах вон там в углу — это не меньше чем епископ! Простые священники попадаются тут редко. «Надо быть, по крайней мере, каноником, чтобы осилить цены в „Бертраме“! — подумал он. — Рядовому священнослужителю это не по карману!» И он подумал: а каким образом ухитряется останавливаться в «Бертраме» Седина Хейзи? Говорят, в год она имеет какие-то гроши! А между прочим, тут восседали и старая леди Бэрри, и миссис Посселтуэйт из Сомерсета, и Сибил Кэрр — эта уж наверняка бедна как церковная мышь!

Все еще обдумывая эту проблему, он подошел к стойке, где его тепло приветствовала мисс Гориндж. Мисс Гориндж тоже была давней знакомой. Она знала всех завсегдатаев отеля в лицо. Выглядела она старомодно, но респектабельно. Желтоватые, туго завитые (явно щипцами!) локоны, черное шелковое платье и высокая грудь, украшенная крупным золотым медальоном и брошью с камеей.

— Номер четырнадцать, — объявила мисс Гориндж, — мне кажется, полковник Ласком, в прошлый свой приезд вы жили у нас в четырнадцатом, и этот номер вам понравился. Там тихо.

— Не понимаю, как вы ухитряетесь все помнить, мисс Гориндж!

— Стараемся, чтобы старым друзьям было у нас удобно.