Отель для страждущих

– Ты прекрасно описала все достоинства мужа и схожесть ваших судеб, а что же это за недостатки и несовместимость, которые не дали тебе его полюбить?

– Ну… Он слишком серьезен… во всем… даже суров иногда… категоричен… Он не умеет веселиться. Не обладает чувством юмора. Потому, что слишком серьезен… У него нет никаких легких безумств, которые придают шарм человеку. Он все взвешивает, анализирует, делает выводы, никогда не поддается чувствам. Романтиков я не люблю, но Виктор просто… как это сказать… когда он впервые принес мне кофе в постель, да и то после того, как я об этом намекнула, он потребовал от меня детей… Да. Наверное, так. Именно потребовал. Поставил ультиматум. Правда, сделал послабление, дал мне пару-тройку лет… И так – во всем… А еще он не любит читать художественную литературу. Ему интересны только биржевые сводки и все в этом роде. Он не разбирается в живописи, архитектуре, музыке, словом, в искусстве. Только бизнес. Только деньги. Командировки. Он смотрит на небо только для того, чтобы узнать, день сейчас или ночь. Его не вдохновляет ни небо, ни звезды, ни Луна, ничего. Мы не можем поговорить даже о природе. Ни о чем. Только сугубо деловые разговоры… И даже… даже в сексе у него все выверено и взвешено: когда и сколько, и только в постели. То есть, в самой постели нет ничего плохого, но его никогда не настигает страсть, чтобы вот тут, где стоишь… или сидишь… Он не начинает целовать… Он говорит: «Пойдем в постель»… Иногда вечером, когда он это говорит, я даже не понимаю, что он предлагает: секс или спать?

– Можешь не продолжать. Все ясно. Оказывается, отрицательного даже больше, чем положительного.

– В том-то и дело…

– Если бы ты мне все это так подробно не рассказала, я бы не поняла, почему ты хочешь уйти от Виктора… А теперь понимаю… Теперь – да…

– И что же делать?..

– А этот твой новый мужчина… Он тот, кто тебе нужен?

– Да. Оказывается, да.

– Оказывается?

– Не придирайся к словам.

Кристина пригрозила мне пальцем. Мол, она поняла, что я что-то не договариваю потому, что не хочу об этом говорить, но главное сказала, и этого достаточно.

– Ладно, – кивнула сестра. – Все ясно. Не ясен мне только материальный вопрос. Не делай такое лицо. Это важно. Это не игрушки. Это жизнь. Это твой, твой личный социальный статус, черт возьми! Виктор знал, на что шел.

– Но с какой стати он должен за это расплачиваться?

Мы некоторое время помолчали и выпили еще по бокалу вина… Затем за дверью раздалось шлепанье босых ног Лиона и его тихий голос:

– Крис… Лиза… У вас там все в порядке?.. Уже поздно…

– Открой дверь, – сказала я сестре. – Нам и в самом деле пора расходиться. Если что надумаешь – звони.

Я встала и сама открыла дверь заспанному, но взволнованному Лиону.

– Все в порядке, – сказала я ему. – Женские разговоры. Извини. Вызови мне такси, пожалуйста.

– Может быть, мне лучше тебя самому отвезти?

– С ума сошел? Ты спишь на ходу. Я столько времени отняла у вас с Крис в свободный от детей день. А Крис так и не испекла пироги. Да вам меня гнать надо.

– Этот твой язык, – улыбнулся Лион и пошел вызывать такси.

Кристина вышла меня провожать.

– Я за тебя переживаю, – грустно сказала она.

– Не переживай, – подмигнула я. – У меня есть деньги. Если ты об этом.

– Все-таки, я не понимаю, с чего это ты все оставишь Виктору, когда ты сама приложила столько сил…

– Кристина, не начинай! – улыбнулась я.

– Да ну тебя, – мотнула сестра головой.

И тут появился Лион и сказал, что меня ждет такси.

Глава 24

Я приехала поздно, но нашла Марселя в баре, где он в одиночестве, – в такое-то время, – пил глинтвейн.

– Привет, – тихо и осторожно сказала я, подсаживаясь к нему. – А я запозднилась…

– Да уж, – буркнул Марсель.

– А ты пьешь глинтвейн? – присвистнула я.

– Да. А что? Как сестра?

– Вот сестра – отлично.

– Вы хорошо ладите?

– Превосходно.

– Странно…

– Почему же?

– После всего, что случилось…

– Ну… Что было, то было. Мы с Кристиной родные люди. Кроме нас никого роднее нет. Мы с ней одни. Так что… Никакие мужчины не смогут помешать нам дружить. Да мы скорее мужчин бросим, но будем дружить. Не иначе. Ты просто не понимаешь такой дружбы. Ведь не понимаешь? У тебя просто нет брата. Ты бы понял.

– Ты не совсем права, Лиз. Многие братья и сестры всю жизнь ревнуют друг друга ко всему. К родителям. К успеху. К жизни вообще. А иногда становятся врагами…

– Да. Я понимаю. – Я стала серьезной. – Я иногда думала, что, будь наши родители живы… и они бы не были против первого замужества Крис… и одобрили бы ее затею выйти замуж за тебя… и были бы рады их свадьбе с Лионом… Мы бы не подружись сейчас. Стали бы чужими. Мы бы просто не понимали друг друга… Но… так уж сложилось… Нам пришлось понять друг друга. И принять друг друга.

– Да. Удивительное дело, но именно несчастье объединяет людей.

– Да. В счастье мы эгоисты. Но те, кто стали друзьями в несчастье, могут и порадоваться вместе за счастье друг друга. Да… Хотя и не всегда… Но мы с Кристиной теперь самые настоящие сестры.