Отель «Гонолулу»

Или «водяная крыса» чем-то обидел его? В последний раз, когда я видел их вместе, Эдди прижимался к парню, подталкивал его, когда кости со стуком падали на стойку, громко требовал выпивку и похлопывал юношу по татуированной руке. От выводов я воздерживался, но эта сцена казалась ясной без слов: игра и ухаживание, двое мужчин танцуют грубоватый танец спаривания, хохочут, бросая кости.

— Кто выиграл? — поинтересовался я. Эдди отрешенно, рассеянно потряс чашечку.

— Мы тут на всю ночь, — ответил он, и смешок его был похож на щелканье костей.

— Я так и понял. — И я спросил, чтобы испытать Эдди (ответ мне был заранее известен): — Что-то празднуете?

— День рождения Черил. — Он бросил кости, нахмурился — выпавшие очки чем-то его не устраивали, — быстро подобрал кубики. — Юбилей. Сорок лет. Прошлый год ездили в Вегас. Черил повезло. Тысячу долларов в крэп выиграла. Ребята подходили к ней, щупали ее на счастье. «Тебе покатило», — говорили они. Это надо было видеть!

Он приостановился, заметив на моем лице удивленную улыбку. «Щупали ее на счастье?» — мысленно повторил я. Эдди словно расслышал незаданный вопрос.

— Мне это нравится, — заверил он меня.

Тощая бледная Черил в крошечных башмачках, а вокруг нее — здоровенные, полные надежд игроки, и Эдди ухмыляется, словно его собака получила приз на выставке.

— А в предыдущий день рождения мы все выходные занимались подводным плаванием. Сертификат получили. У меня жуть что вышло. Я думал, это вроде игры, а потом запаниковал и чуть было не утонул, зато Черил — вот она произвела на инструкторов впечатление, все на лету схватывала. Они за ней так и бегали. Это надо было видеть — Черил в гидрокостюме в облипочку.

Улыбаясь собственным воспоминаниям, Эдди провел ладонями по бедрам, словно по мокрому обтягивающему гидрокостюму, и снова взялся за кости. Встряхнул, бросил, посмотрел на них.

— А на ее тридцатипятилетие мы что устроили! Повезли ее с приятелем в Диснейленд. Она ведь как ребенок! — Снова растроганная улыбка: Эдди чуть не лопался от удовольствия. — Она из него все жилы вытянула!

Покачал в руках чашечку, покатились кубики.

— Где она сейчас?

— Наверху. Я раздобыл ей серфингиста. — Он выглядел совершенно счастливым — знай себе катал кости.

— Кто выиграл?

— А ты как думаешь?

Молодой человек в разорванной рубашке входит в комнату, ступает сбитыми в кровь ногами по ковру. Приглушенный свет, Черил в новом кружевном белье, ростом с девочку, но умелая в игре, и все это без слов или почти без слов — так я вообразил себе эту сцену. Парочка возится на постели в номере наверху, Эдди ждет внизу, и всегда это ожидание тревожно, потому что никто не знает, чем дело кончится. Игра всегда печальна.

— Понятия не имею, — ответил я.

Эдди снова улыбнулся. Он уже забыл, о чем спрашивал.

Я велел Кеоле и Кавике понаблюдать в коридоре неподалеку от снятого Альфантой номера на случай каких-нибудь неприятностей. Они доложили, что серфингист уходил в полном замешательстве, а Черил строго сказала: «Не вздумай меня целовать». Еще позже я спустился в бар: Черил и Эдди ворковали как два голубка, Эдди все еще катал кости. Быть может, из всех троих только он один и получил то, чего хотел.

11. Отсроченные любовные послания

Писательский труд не подготовил меня к реальной жизни. Я подумывал описать это состояние в печальном томе изгнания под заголовком «Кем я был». Книги сделали меня непригодным для нормальной работы, изолировали от мира и наградили нелепой иллюзией, будто мне по силам то, чего я на самом деле не умел. Я и печатал-то плохо, писал карандашом, но с помощью своих каракуль строил дома, закладывал новые города, чинил автомобили, грабил банки, улаживал споры, соблазнял прекрасных женщин, произносил убедительнейшие речи, руководил большой компанией, совершал идеальные преступления. Последнее слово всегда оставалось за мной. Я даже гостиницами управлял на бумаге, а в одной книге обзавелся процветающим борделем в Сингапуре. Для всего этого мне хватало пылкой фантазии да маленького столика в комнате наверху.

Никаких годных на продажу навыков у меня не было. Я ничего не совершал в жизни, дела подменял словами, просто мечтал. Не научился обращаться с деньгами, никогда не руководил подчиненными, даже секретаршей не обзавелся. Я не представлял себе, как справиться с различными темпераментами и настроениями наемных работников, а потому, превратившись в управляющего гостиницей на Гавайях — эту должность мне поднесли на блюдечке, — я испытывал благодарность к служащим за то, как они работали. Это они управляли гостиницей и прекрасно сознавали, что за все в отеле, в том числе и за меня, ответственность несут они сами. Я легко угадывал их фантазии — по крайней мере, этому мое ремесло меня научило.