Отель «Калифорния»

— Да. Мы нашли фотографии в его банковской ячейке. Георгий просто перенаправил безумие Арта в другую сторону. Бес был умелым манипулятором и слишком хотел отель. А Артур хотел тебя и оправдания своим поступкам. Просто все сошлось. Мы покопались в истории Георгия. Там действительно много всего было, он с катушек начал съезжать еще подростком, матери на него было по большому счету плевать. Любить она не умела, умела только покупать. Артур был избалованным ребенком, ему всегда все прощалось. Именно поэтому и жило в нем столько времени убеждение в том, что Он тоже простит. Смерть Оли — не твоя вина. И ты должна в это поверить.

— Я попробую, — она на несколько секунд прижалась ко мне, быстро поцеловала, а потом вскочила на ноги. — Не хочу больше об этом говорить, — улыбнулась

Шелестова, улыбнулась, как умеет только она: солнечно, дерзко, почти беззаботно.

Я понимал, что пока в большей мере это все еще напускное, но скоро все вернется на круги своя. Мы будем с ней говорить. Часто. И «Калифорния», и ее постояльцы, старые и новые, тоже помогут через все пройти.

— Пошли купаться, Волков! — она сбросила тапки и направилась к морю, покачивая задницей так, что я зашипел.

Зас-с-с-с-ранка!

Я догнал ее в воде, схватил и набросился на губы, соленые от морских брызг, согретые каталонским солнцем, вкусные и сладкие. Она тут же ответила, впуская мой язык, а я пожалел в который раз за эти четыре дня, что не отвез ее куда-нибудь в гостиницу с частным пляжем. Мои руки блуждали по разгоряченному, мокрому телу, гладя, стискивая, ежимая. Я обхватил ее попку и прижал девушку крепче к своим бедрам, продолжая дуреть от вкуса ее губ и дыхания, терзать чертовски сексуальный рот. Мне было мало, мне всегда было мало ее. Голод, который невозможно утолить, от которого нельзя избавиться. Я не переставал хотеть Мару, даже когда мы занимались любовью. Двадцать четыре на семь. Это безумие, это силки, но я не возражаю.

— Mapa, — простонал я в губы.

— Думаешь о том, как бы трахнуть меня прямо здесь? — рассмеялась она хрипло, отстраняясь. — Поверь, гад, секс на пляже хорош только в кино, песок выковыривать замучаешься потом.

— Зас-с-с-сранка!

Мара вывернулась из моих рук и нырнула, я остался стоять на месте. Хватило меня минут на десять. Шелестова любила воду. И Шелестова любила дразнить. Она почти сводила меня с ума, и эти чертовы капли на успевшей стать слегка бронзовой коже, мокрые волосы, дурацкий купальник…

Ладно. Я нырнул глубже, поплыл к буйкам. Мне надо было вымотаться и сбросить напряжение.

Мы поужинали сегодня для разнообразия в кафе напротив отеля. Милое, очень колоритное семейное заведение. Хозяин — радушный, улыбчивый каталонец уже в возрасте, традиционная кухня и сладкая фруктовая сангрия.

Я ушел в душ, как только мы вернулись в номер. Сегодня мы планировали отправиться на Манджуик, но…

Прохладные струи вернули ясность мыслей, ленивая улыбка растянула губы.

Игра, которая даже еще не началась, уже туманила мозги.

Через пятнадцать минут я лежал на кровати, слушая, как в душе шумит вода, стараясь отогнать от себя образы об обнаженном, гибком теле под струями воды, усиленно делая вид, что мне фиолетово, пытаясь расслабиться.

О-о-о, искушение было очень велико.

Шелестова вышла еще минут через пятнадцать. Я наблюдал за ней из-под ресниц, делая вид, что сплю. Гостиничные халаты — сущая дрянь, невозможно понять, что они скрывают.

Я закрыл глаза, услышал, как Мара подошла к изголовью, почувствовал взгляд на своей коже.

— Я думала, что ты присоединишься ко мне, — послышался шорох ткани.

— А ты хотела, чтобы я присоединился? — голос звучал сонно-лениво. Это стоило невероятных, нечеловеческих усилий, впрочем, как и не открывать глаза. Прогнулся едва заметно под ее весом матрас. Я чувствовал запах жасмина, цитрусовые ноты геля для душа, легкий шлейф каких-то сладких фруктов.

— Да.

Я промолчал.

— Чую подвох, Волков, — она не прикасалась, но голос обрел бархатные нотки.

Я улыбнулся, открыл глаза. Обнаженная — прекрасно.

— Ты дразнила меня сегодня весь день, Мара, весь вечер. Твой чертов купальник сводил с ума, платье — как наказание, твоя спина была полностью обнажена, коленки закрыты. Ты хочешь, чтобы я окончательно рехнулся? Развратница и скромница, как у тебя это получается?

— Ты почти злишься, — улыбнулась она в ответ, придвигаясь ближе. — Мне соблазнить тебя, гад?

— Нет, — я поднялся, опрокинул Шелестову на кровать, завязал глаза ее же платком.

— Волков?

— Доигралась, прелесть моя.

Она попробовала перехватить мои руки.

— Нет. Ш-ш-ш, сама виновата, — я, улыбаясь, прижал тонкие запястья к кровати.

Провел носом вдоль шеи. Восхитительный запах.

— Я буду мучить тебя сегодня, буду сводить с ума, доведу до самого края, но не позволю упасть, оближу каждый миллиметр тела, заставлю кричать так громко, что соседи будут жаловаться, — шептал, скользя руками вдоль тела. Она дрожала, кожа покрылась мурашками, моментально затвердели соски и изменился запах. — Ты делала это специально? Я знаю, что специально.