Отель «Калифорния»

— Поверьте, — не сдавалась я, пытаясь хоть как-то расшевелить сонную муху напротив. Вот не понимала я иногда, честное слово… Да, смерть штука не очень приятная сама по себе, насильственная смерть тем более, но какого ж хрена люди, поняв, что мертвы и что это еще не конец, совершенно не обращают на этот факт внимания? Вот развоплощение — это действительно плохо, потому что это действительно конец, а тут…

Тьфу! Жахнуть ей хочется планшетом по пустой голове за этот отсутствующий взгляд и безразличные интонации. Это уже малая психиатрия какая-то.

— Мы знаем, кто вы такая, — я тыкнула в экран, нашла ту самую зернистую фотографию и положила Лере на колени. — Смотрите, это вы.

— Я? — казалось бы, Головина была действительно удивлена.

— Да. Это фото с вашего выпускного, вас зовут Валерия Головина, вам сейчас тридцать, — оттараторила я на одном дыхании и уставилась на Лерку. — Вспоминаете что-нибудь?

— Не уверена… Имя, кажется, и фамилия знакомые, наверное это действительно я, но остальное… Я не помню этих людей, не знаю их, да и… себя-то с трудом на этом фото узнаю.

Я подавила тяжелый вздох, взяла с ее колен планшет и открыла фото Казани.

— Полистайте, это ваш родной город. Вы родились и выросли там. Белый кремль, мечеть аль-Марджани, Петропавловский собор, Кул-Шариф.

— Не знаю, — она смотрела на фотографии абсолютно пустыми глазами. В них не отражалось ни узнавания, ни радости, ни грусти, вообще ничего.

— Валерия, попытайтесь вспомнить. Вы здесь не просто так, нам надо понять, почему вы попали ко мне в отель, что вас здесь держит.

— Я не могу.

— Вы не стараетесь. Вы не хотите вспоминать, — не выдержала я. Какого хрена? Здесь из-за нее… — Ради вас тут все в лепешку разбиться пытаются, а вы даже мизерного усилия приложить не хотите!

Бесила, она меня действительно бесила своей какой-то абсолютной амебностью. Разные у меня постояльцы были, но настолько безразличных еще ни разу.

— У вас на браслете осталось три камня, Лера, — попробовала я зайти с другой стороны. — Значит, через три дня, если мы не поймем, что вас здесь держит, вы действительно умрете. Умрете навсегда, и будет это очень больно. Вы ведь не хотите, чтобы вам было больно?

— Разве призраки чувствуют боль? — повернула ко мне девушка свое кукольное, абсолютно безэмоциональное лицо.

— Ну вам ведь холодно, жарко, у вас болела голова в первый день…

— Да? Я уже не уверена, что у меня что-то болело.

Твою ж мать! У меня сегодня настроение было и без того не особо радужным от перспективы тащиться в больницу, а тут еще эта… Довела она меня, в общем. Я со всей своей дурной силы наступила ей на ногу.

— Да вы с ума сошли?! — взвилась уже точно не-балерина, вскакивая из-за стола.

— Убедилась? — выгнула бровь, не обращая внимания на рассерженный взгляд. — А теперь села на место и попробовала вспомнить.

— Да какая разница! — заорала вдруг Лера. — Я мертва! Уже все равно! Я мертва и ничего уже не успею и не смогу! Вообще ничего, так какая разница, вспомню я или нет!? Что от этого изменится? Кому станет лучше? А я не хочу ничего вспоминать, — Головина начала захлебываться и заикаться, ее почти трясло, дрожали пальцы, которыми она комкала полы халата, а взгляд по-прежнему был направлен на воду.

— Мне есть разница, — ответила. — И, наверное, твоим близким. Лера, ты же не просто так ехала в Москву и не просто так оказалась на пороге моего отеля. Мне надо будет уехать примерно на два часа, потом я вернусь, и мы поговорим, а ты, пока меня не будет, пообщайся с Ксюшей.

Я не стала говорить, что, судя по всему, Головина замешана в чем-то криминальном, как и не стала говорить про отсутствующую половину черепа. Если она вспомнит сама, будет лучше. И потом, несмотря на то, что я узнала ее имя, я все еще не имела представления, в чем ее проблема, какая у нее нить. Вполне возможно, что это Маргарет Мур. Они ведь действительно похожи как две капли воды. Черт!

Я поморщилась, поднимаясь.

Ехать не хотелось просто до одурения, но надо было, а поэтому уже через сорок минут я парковалась на стоянке перед мрачным серым совковым зданием. Даже один его вид нагонял тоску и уныние.

— Вы рано в этом месяце, — прокомментировал мой приезд охранник в будке, которому я протянула паспорт.

— Решила не затягивать, — буркнула, не желая развивать тему, забрала документ, получила электронную карту и поспешила на проходную. А потом все, как всегда: противный больничный запах, замученные лица потерявших надежду людей, мерзкое шуршание бахил, приглушенные голоса.

Сначала я направилась в бухгалтерию, перевела на счет очередную круглую сумму и только потом пошла к «лечащему» врачу, хотя что конкретно он пытался лечить, мужик, по-моему, и сам не знал, скорее просто контролировал. Перед выходом из дома я Андрею Викторовичу все-таки позвонила, а поэтому меня уже ждали.

— Марочка, как добрались? — расплылся в стандартной мягко-сочувствующей улыбке чудо-доктор.

— С ветерком, — поморщилась я.

— Ах, вы, как всегда, шутите, что ж, хорошее настроение в нашем деле уже полдела, — «скаламбурил» старичок-лесовичок. — Хотите чая или кофе?