Отель «Китовый райк»

– А еще, – добавил нервно Максим, – на площади я видел машину. Ну, такой же электромобиль, он стоял с выключенными фарами, и я чуть не въехал в него, в последний момент успев вырулить.

– Кого-нибудь внутри заметили?

– Нет, если только силуэт. Видимость была никакая, я и машину-то в последний момент увидел. Боюсь ошибиться и наговорить на человека, как это сделала ваша Мила.

– Ну попробуйте, я не буду это заносить в протокол допроса, – предложил Олег Лисица.

– Я могу ошибаться, но мне кажется, мельком я заметил красный плащ, как у помощницы управляющего. Но я не уверен.

– У вас был конфликт с Борисом Бортко? – спросил полицейский, не обратив на его совет никакого внимания.

– Конечно, был, мы работаем вместе. Этих конфликтов накопилось за жизнь вагон и маленькая тележка. Но это не повод убивать, ведь правда?

– Такого повода в принципе не существует, – сказал оперуполномоченный грустно, – а убийства есть. Не в поводе дело, а в человеке. Есть те, кто способны на убийство, а есть те, кто нет, и все, поводы совсем не при чем.

– А вы обратите внимание на Евгения Карлова из группы ученых Мурманска. Раньше этот молодой человек был нашим коллегой, и Боря в свое время его сильно прижал. Мог и поквитаться с обидчиком.

– Почему вы так спокойны? Это ведь был ваш друг. – Лисица пристально посмотрел Максиму в глаза, словно пытаясь там что-то прочитать.

– Такие, как Борис, не умеют дружить, – ответил Максим стараясь не отвести взгляд. – Он пользуется человеком, а потом за ненадобностью выкидывает его на помойку. Мне не по кому горевать.

Максим понимал, что зря он это сказал, но промолчать не мог. Слишком уж хотелось хоть с кем-то поделиться своими чувствами. Плохо, что этот кто-то оказался полицейским.

Глава 21

Смех был дан человечеству как награда, как универсальный способ разгрузить психику. Смех был дан человечеству как лекарство, но человек этот дар не оценил.

Савелий Сергеевич Штольц

Глава тайного общества «Северное сияние»

Записки на полях

Анну и Евгения они заметили в последнюю секунду, когда те скрылись за небольшой скалой.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Владимир Леопольдович. – Так они нас не заметят.

Забравшись наверх, им тоже удалось лишь заметить небольшую тень.

– Туда, – показала Зина, – они зашли за очередную скалу на берегу.

Расстояние до места, где исчезли преследуемые ими ученые, хоть и казалось маленьким, но на деле оказалось довольно большим, и что самое неудобное, каменистым с большими острыми валунами, передвигаться по которым было крайне утомительно. Зина запыхалась и устала, чего нельзя было сказать про управляющего Владимира, который преодолевал каждое препятствие очень ловко, помогал девушке и то и дело пытался ее обнять.

– Так, Зинаида, вернемся домой, пойдем в спортзал вместе. Ты чего у меня такая не спортивная? – успевал еще приговаривать он.

Отвечать молодому человеку у Зины сил не было, поэтому она молча переступала через валуны. Пару раз нога соскальзывала, но Владимир ее ловил и прижимал к себе, иногда, казалось, крепче, чем того требовали обстоятельства. От этих объятий мурашки бежали по спине, а дыхание сбивалось еще больше. Поэтому, когда они дошли до скалы, где исчезли Анна и Евгений, Зина была красной, тяжело дышала, и было непонятно – это от усталости или волнения.

– Где они? – спросила она, оглянувшись.

– Мне кажется, нам придется войти вон туда, в щель. Больше дороги я не вижу, иначе только обратно, – предположил Владимир. – Сиди здесь, я схожу.

– Нет, я тоже пойду, – возразила Зина, отдышавшись.

Щель на самом деле была небольшим входом, и далее шла тропинка, засыпанная камнем. Было темно, и как только свет от входа перестал доставать, они включили фонарики.

– Наверное, мы двигаемся не туда, – прошептала Зина. – Если бы они шли впереди нас, то мы бы видели хотя бы мерцание света, но его нет.

– В любом случае обратно идти смысла нет, давай уж дойдем до какого-нибудь тупика и двинемся обратно. Чтоб полностью исключить эту версию, – предложил Владимир, а Зина подумала, что сама бы сказала так же, если бы так сильно не боялась замкнутых пространств, и молодой человек ей понравился еще больше. Именно сейчас в этом узком коридоре, ведущем в никуда, она поняла, что это за забытое чувство давило ей грудь. Это была влюбленность. Она ныряла в нее все глубже и глубже. Чем лучше узнавала этого парня, тем больше это чувство обволакивало ее, и Зина рисковала опять запутаться в ней надолго. С эти пониманием пришла и память. Тут же все в ней отозвалось на боль, которая теперь у нее неразрывно ассоциировалась с этим состоянием.

«Как же жалко, – подумалось Зине. – Как же хотелось чувствовать счастье без боли».