Отель на краю ночи

Бабка ушла, я открыл пакетик и предложил мужику. Поезд стоит, мы тоже стоим жуем пирожки. Чувствую, нашел я его слабое место – пирожки.

– Что, жена тебя пирожками не балует?

– Эта? С ума сошел. Она не знает, с какой стороны к плите подходить.

– Тяжело, наверное, жить с идеальной?

– Год за два.

– Она любит пирожки, оставить ей?

– Нет, она любит, когда за нее дерутся.

– А где вы встретились?

– На Авито!

– Там есть раздел идеальные женщины? – раздабривал я мужика. Я сразу пожалел, что никогда не пользовался этим сервисом.

– Да нет, я там холодильник продавал. Она покупала, приехала ко мне, ну ладно, говорит, помогите мне холодильник привезти, я ей помог.

Мне удалось перевести холодильник в режим оттаивания.

– И что дальше?

– А дома у нее так хорошо, уютно, сразу захотелось остаться. Слово за слово, разговорились. Она мне рассказала, что ей еще нужен шкаф.

Я немного отвлекся от рассказа, размышляя: «Вот так встретишь настоящую женщину и понимаешь, что до настоящего мужчины тебе еще пахать и пахать. Все начинается с мебели, потом нужен ремонт, потом дача, потом новая мебель. Выходишь на орбиту вокруг Вселенной, смотришь на все сверху и понимаешь, что это совсем не то, что тебе нужно. Может ли мир крутиться вокруг одной женщины? Может, если это твоя женщина».

Я понял, что мужчина стал в ее доме шкафом. Я бы тоже, наверное согласился рядом с такой быть кем угодно, комодом, чтобы доставали, потом убирали обратно, и так до бесконечности. Бесконечность – единица измерения любви. Мне страшно было об этом говорить, шкаф сделал это сам:

– Она посмотрела на меня так, что я сразу сказал: «Можно я буду вашим шкафом»?

– И что, она согласилась?

– Да.

– Мне казалось, она знает только слово «нет».

– Конечно, но не сразу, только после того, как я помог ей перевезти пианино.

Я посмотрел на мужика, действительно шкаф у меня дома в детстве был такой же. Шкаф стоял посреди комнаты и делил ее пополам, делил пополам мир на мой и другой, я за ним как за каменной стеной. Я понял эту женщину: она почувствовала себя за этим шкафом как за каменной стеной.

Он такой же гладкий, красный и полированный. Мы с братом обвязывались подушками и прыгали со шкафа, как парашютисты.

Я представил, как мы будем прыгать, как два петуха, на этом перроне, точнее, как петух и цыпленок, и что-то прыгать мне окончательно расхотелось, я предложил ему выпить.

– Нет, спасибо.

– Да, кем ты себя возомнил, чтобы не пить? – пошутил я.

– Трезвенником.

– Звучит как наказание.

– А ты как со своей познакомился?

– Я не любил женщин легкого поведения. Я сразу понял, что она не такая!

– Как ты это понял?

– С ней было тяжело. Она пришла сразу с вещами.

Вагон-ресторан

Мы вернулись в вагон за столик.

– Ушла, – вздохнул мужик.

– Достали мы ее. Особенно я. Хотя ты мне тоже сразу не понравился.

– Ты мне чуть позже.

– А, поэтому ты мне оливки так и не принес. А я тебя за официанта принял.

– Да, принял уже порядочно.

– Да нет, просто бабочка смутила. Думаю, раз бабочка, точно официант.

– Да, надо быть в форме, – поправил мужчина бабочку, и та слетела с шеи мужчины.

Но Салавата это нисколько не удивило. Он попытался даже поймать ее, будто это была та самая незнакомка, которая только что исчезла.

– А как жену зовут?

– Не знаю.

– В смысле?

– Я не женат.

– Так это не твоя жена. Знакомая? Ничего не понимаю.

– Я спаситель, понимаешь?

– Что за хрень? Так ты ее спасал?

– Нет, тебя.

– Меня?

– Никогда не пытайся обмануть женщину, она все равно узнает, если не узнает, то почувствует, и это чувство затмит в ней все остальные.

Салават улыбнулся и представил, как в него летят тарелки из рук жены, и он снова забрался под каблук, как в бомбоубежище.

– Ну, спасибо, друг, – рассмеялся Салават. Он смеялся так долго, что глаза его повлажнели.

– Всегда все испортит какой-нибудь мужик, – вытер он глаза и посмотрел на мужика, который все испортил, чтобы не пришлось потом налаживать.

Купе 4

Идеальная женщина вернулась в свой вагон. В купе было темно, только световые столбы, как световые лета, освещали его время от времени. Старики уже мирно спали. Оба тихо храпели, поэтому не слышали, как вошла София. Она быстро разделась, забралась на верхнюю полку, укрылась и закрыла глаза.

«Надо было телефон у мужика взять, вдруг и правда получился бы муж».

Через час пришел Салаватик. В купе пахло курицей. «А мне здесь еще жить», – подумал. Потом он нашел на столике знакомый веер, где-то он уже такой видел. Взял его и открыл, будто открыл Америку. «Твою мать = Земля!» – рассмеялся беззвучно он.

«Идеальная – это женщина, с которой ты живешь» – вспомнил он мои слова. Салаватик забрался на верхнюю полку, прямо в джинсах и рубашке, глянул еще раз на соседку и закрыл глаза.

* * *

– Добрый день, София. Как ваше идеальное настроение?

– Идеально!

– Проспали завтрак.

– Да, после такого ужина можно и без завтрака.

– А что было на ужин?

– Курица.

– Курица? – рассматривал анкеты клиентов Мефисто. – Точно, курица, – отложил он чью-то анкету.

– Я вас не обидела вчера, что назвала ваш отель забегаловкой?

– Нет, мужчины не должны обижаться, обиды – это женские безделушки.