Отель «Нантакет»

Биби картинно взмахнула рукой, словно показывая браслет комнате, полной поклонников. Роскошная вещь совершенно не сочеталась с ее бледным узловатым запястьем. Биби густо подводила глаза черным, а сзади на шее у нее была татуировка в виде черепа — Чад заметил ее, когда девушка по требованию мисс Инглиш собирала сальные черные волосы в хвост. Биби была ни капли не похожа на девушек, с которыми Чад учился в школе и университете, — судя по всему, она была из другого «социально-экономического класса». А еще у Биби была девятимесячная дочь по имени Смоки (настоящее имя, не прозвище или сокращение). Девушка рассказала Чаду, что устроилась на эту «паршивую работенку», чтобы накопить на поступление в университет, выучиться на судмедэксперта и пойти работать в отдел по расследованию убийств штата Массачусетс. Так она надеялась обеспечить Смоки лучшую жизнь, чем ее собственная. Детство Биби провела с матерью, которая постоянно пила, — в этом Чад ее хорошо понимал, хоть и был уверен, что это единственное сходство между их матерями. Биби часто жаловалась, что на ясли и билеты на паром с мыса[31] и обратно уходило больше половины ее зарплаты. Чад постарался проявить сочувствие. А еще сказал ей, что, должно быть, ее дочь очень милая.

— Да ты просто мерзкий подлиза, Билетик, — сказала ему Биби в тот раз, в первый день их общения. Билетиком, или Лотерейным Билетиком, Чада называла мисс Инглиш, и в душе он был этому даже рад: что угодно приятнее, чем мистер Мейжор. — Но лучше уж работать с тобой, чем с теми сучками.

«Теми сучками» девушка называла Октавию и Невеш. Обе говорили на португальском и носили на шее большие золотые крестики. Мисс Инглиш называла их «бригадой номер один», а его с Биби — «бригадой номер два», и, скорее всего, неслучайно. Возможно, Биби не любила сестер именно поэтому (Чаду было все равно: он и так знал, что тянет только на «номер два»). Однако ее злоба была столь сильна, что парень задумался: не издеваются ли сестры над Биби, пока он не видит? Чад в этом сильно сомневался — тем более Биби сама призналась ему, что просто ненавидит людей. Это, по ее словам, было одной из немногих вещей, которые доставляли ей радость.

Чад предложил убраться в ванной и управиться с цветами, пока Биби пылесосит полы и застилает кровать. Она кивнула, хотя Чад надеялся на «спасибо»: он взял на себя самое сложное и неприятное. Ухаживать за букетами было куда труднее, чем казалось: нужно было вытереть голубой налет от гортензий, обрезать тычинки лилий, чтобы от пыльцы не оставались следы цвета кровавой ржавчины, и сменить неприятно пахнущую бурую воду в вазе. Однако по сравнению с уборкой ванны это были (буквально) еще цветочки. За две недели работы Чад не раз видел в мусорных ведрах испачканные кровью прокладки и тампоны и каждый раз радовался, что и у него, и у сестры всегда были собственные ванные комнаты. Он отмывал рвотные массы какого-то мужчины, изрядно выпившего на мальчишнике, — он даже близко не добрался до санузла. Следы зубной пасты и волоски, которые нужно было убирать из раковины, вызывали лишь чуть меньше отвращения.

Разбираясь с цветами и ванной, Чад и наказывал себя, и добивался хорошего отношения Биби. Ее расположение много значило для него, хоть девушка не могла похвастаться ни красотой, ни утонченным вкусом, ни хорошим образованием. Она утверждала, что «рождена для прекрасного», но все в ее внешности и поведении говорило об обратном. Биби была двадцатиоднолетней матерью-одиночкой (отца ребенка она не упоминала, а у Чада не хватало смелости спросить), и Чад одновременно восхищался ею и боялся ее.

Закончив отмывать душевую кабину и ванну (совесть не позволяла Чаду не помыть ванну, хотя ей явно не пользовались), парень заглянул в спальню. Постель перестелили, и подушки были разложены как на картинке: Биби всегда отлично управлялась с кроватями. Самой Биби нигде не было видно. Вместо того чтобы позвать ее по имени, Чад тихо поискал ее в комнате. Он обнаружил девушку в гардеробной — она рылась в чемодане. Сначала она вытащила ремень, а затем шелковый пеньюар аметистового цвета. На ее запястье все еще красовался бриллиантовый браслет.

— Биби?

Она аж подскочила.

— Билетик, ты меня напугал! Какого черта?

— Ты чем занимаешься? Ты же знаешь: нам нельзя трогать личные вещи гостей. И браслет тоже надо снять.

— А ты у нас что, из полиции?

— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— А с чего им быть? Я же просто смотрю! Я не собираюсь что-то красть! Что, думаешь, я воровка? Потому что не купаюсь в деньгах, как ты? Не всем же жить на Ил-Пойнт-роуд и кататься на модной тачке.

Чад удивленно моргнул. Он понятия не имел, откуда Биби узнала, где он живет и на чем ездит. Чад старательно притворялся обычным парнем, приехавшим на каникулы. Машину он парковал на Клифф-роуд, а Биби сказал, что живет «за городом, где даже дорога не заасфальтирована».