Отель «Нантакет»

Работа спорилась. Мисс Инглиш мягко напевала себе под нос — у нее был красивый голос. В какой-то момент она отправила Чада в «Лазурный бар» за едой и напитками для мини-баров. Там Чад столкнулся с Йоландой — невероятно горячей фитнес-тренером. Она стояла, опершись на одну из кухонных тумб, ела асаи-боул, украшенный клубникой и идеально ровными кружками банана, и говорила с Беатрис, которая была занята у духовок.

— Приветик, Чад, — улыбнулась Йоланда.

Чад чуть не пал на колени. Горячая Йоланда знала, как его зовут!

— Привет, — ответил он как можно спокойнее.

Чад взял паштет из голубой рыбы из основного холодильника, затем крекеры из кладовки, потом пиво и вино из холодильника для напитков. Он также записал, что он взял и в каком количестве, в книге учета: это нужно было делать обязательно, по понятным причинам.

Чад вернулся на кухню, неся продукты в синей пластиковой корзинке (с ней сложно было выглядеть сексуально, но парень очень старался). Беатрис как раз нарезала один из багетов, которые только что вынула из печи.

— Подожди немного, — сказала она. — Тебя ждет настоящее блаженство.

Йоланда хихикнула.

— Беа, не дразни его!

— И не собиралась! — ответила Беатрис.

Она взяла два кусочка теплого хлеба и смазала их маслом из горшочка — «сама сбивала». Затем положила на каждый тонкие, словно бумага, кружки арбузного редиса — «собрали на ферме „Пампкин Понд“ сегодня утром» — и посыпала морской солью. Один сэндвич Беатрис протянула Чаду, а второй — Йоланде.

— Спасибо, — сказал Чад и попробовал сэндвич.

Хрустящая корочка хлеба, сладкое сливочное масло и слегка горчащий редис оказались настолько прекрасным сочетанием, что Чад едва не прослезился.

Йоланда откусила сэндвич и громко, несдержанно простонала. Звук был настолько пошлым, что у Чада в брюках стало неспокойно. Девушки и правда дразнили его, но Чад был совсем не против. По крайней мере, реакция на это у него была примерно такая же, как до случая в мае.

С чистыми номерами Чад и мисс Инглиш управились быстро. Номера, из которых только что выселились, — совершенно другое дело.

Чад и Биби всегда оценивали такие номера между собой по шкале от одного до десяти. Один балл означал, что номер выглядел так, словно в нем никто толком и не жил — некоторые гости даже застилали кровать перед отъездом, что всегда забавляло Биби. Десять баллов приравнивались к полному апокалипсису. Чаще всего номера тянули на четыре-шесть баллов, но по закону подлости в день, когда Чад и мисс Инглиш работали вдвоем, все пять номеров получили твердую десятку.

Когда они зашли в номер триста восемь, Чада едва не стошнило. В комнате не только царил кошмарный беспорядок, но и стояла жуткая вонь. Чад постарался вспомнить, кто здесь останавливался — неужели та милая молодая пара с двумя младенцами-близнецами? В угол комнаты были втиснуты две детские кроватки, и в одной из них лежал раскрытый использованный памперс. Чад поспешно свернул его и хотел выкинуть, вот только мусорный бак уже был переполнен грязными памперсами и пустыми бутылочками из-под детской смеси, от которых несло прокисшим молоком. На столе и комоде лежало множество остатков еды: злаковые батончики, миндаль, открытый контейнер салата с тунцом, который, очевидно, долго стоял на солнце. По всему номеру ползали муравьи. Почти все постельное белье кучей лежало на полу, а на простыне было коричневое пятно. Под одной из подушек Чад нашел половину растаявшего шоколадного батончика с кокосом и с облегчением понял, что пятно, скорее всего, было от него.

Ванная выглядела не лучше. Судя по всему, кто-то принял душ, не закрывая двери кабинки, — на полу образовалось целое озеро, в котором, словно два острова, плавали турецкие полотенца. Отец семейства побрился у раковины и даже не удосужился смыть волоски — по какой-то причине именно это показалось Чаду самым отвратительным.

Парень в ужасе повернулся к мисс Инглиш. Неужели людям было так сложно хоть немного подумать о других? Чад, разумеется, понимал, что управляться с близнецами тяжело, но разве родители не осознавали, что номер кому-то придется убирать?!

Чаду хотелось извиниться перед мисс Инглиш, словно это он был виноват в состоянии комнаты. В этот момент ему очень не хватало Биби — увидев весь этот хаос, она бы обозвала гостей всеми нецензурными словами из своего обширного лексикона, и им обоим стало бы легче.

Мисс Инглиш же спокойно натянула пару чистых резиновых перчаток.

— Что ж, Билетик, пора за работу, — сказала она.