Отель «Пастис»

Когда они, выйдя из дома, направились по площади мимо запотевших окон кафе и голых, обрезанных до корявых старых сучьев платанов, в тени еще оставались белые пятна инея. Ослепительный свет, ярко-синее небо. Если бы не отсутствие зелени на виноградниках под горой, да не легкий морозец, можно было подумать, что на дворе раннее лето.

Стоянка рядом с жандармерией забита фургонами и грузовиками. Единственной непоцарапанной и незапыленной машиной была «БМВ» месье Блана.

— Он здесь каждый день. Я о месье Блане, — сказал Эрнест. — И довольно строг с этими беднягами, целый день работающими на холоде. Не знаю, почему они без шарфов и рукавиц. — Приятели остановились перед входом. На окнах ставни. Временная, но прочная дверь из толстых досок. — Конечно, не «Коннаут», но со временем будет не хуже.

Огромный зал был залит солнечным светом. В камине уже пылал огонь, по обе стороны аккуратно сложены дубовые поленья. Сооруженный на козлах длинный стол под красно-бело-синей скатертью от края до края уставлен бутылками и стаканами. В центре — пятидесятилитровый бочонок красного вина. Вокруг рядом с жаровнями группами расставлены столики и стулья. Еще на одном длинном столе громоздились груды тарелок. Посередине зала, доставая до потолка, господствовала увитая алыми лентами рождественская елка. Вдоль стен расставлены высокие старинные шандалы с толстыми свечами.

— Ну как? — спросил Эрнест. — Одобряем? Само собой, позднее привезут цветы, еду и лед. Проводят электричество. Правда, должен сказать, я в некотором смятении — не знаю, что предпочесть: рождественские песнопения или очень голосистого певца, который, сдается, всем нравится — Джонни, как там его. Как по-твоему?

Саймон восхищенно крутил головой.

— Невероятно, Эрн. Вижу, до чего ты был прав. Будет просто здорово.

— Шикарно, дорогой, шикарно, — согласился сияющий от удовольствия Эрнест и вприпрыжку направился к одному из окон. — Вот где интересно! Иди посмотри.

Саймон подошел к окну. В прозрачном зимнем воздухе далекие горы казались нарисованными на голубом фоне декорациями — четкие и одномерные. Прямо под ним расчищенные и выложенные каменными плитами террасы и готовый плавательный бассейн. Грохотала бетономешалка. Рядом с бассейном в низком, открытом в сторону заката каменном здании трудились рабочие.

— Прекрасный павильон, — заметил Саймон. — Как будто стоял там всегда.

— Потому что сложен из старого камня и облицован старой плиткой. Бог знает, где месье Блан их достает. Когда я его спросил, он только постучал себе по носу.

Они спустились вниз и прошли по сводчатому залу, в данный момент приспособленному под склад пиломатериалов и мешков с цементом, но со временем предназначенному стать рестораном. Как только рабочие закончат павильон у бассейна, они перейдут сюда и займутся домом. Саймона охватило нетерпеливое радостное возбуждение: дело пойдет.

— Как тебе все это? — спросил он, шлепнув Эрнеста по спине.

— Ты еще спрашиваешь, дорогой? Знаешь, по-моему, я всегда мечтал об этом, о чем-нибудь особом, вроде этого. — Щурясь от солнца, поглядел на горы. — Да, меня это устроит как нельзя лучше. По Уимблдону скучать не придется.

По плитам террас, между которыми оставлено место для посадок кустарников, они спустились к пока пустому бассейну. Край обращенной к югу длинной стороны срезан вровень с водой, так что, когда бассейн заполнят, создастся впечатление, что поверхность воды продолжается до горизонта.

— Бассейнов с такой панорамой раз-два и обчелся, — восхищенно заметил Саймон. — На восемь-десять миль ни одного жилища.

Эрнест указал рукой на запад.

— Вон там, за эту очаровательную горочку, садится солнце. Сиди в павильоне и любуйся на закат. Я как-то вечером был здесь, впечатление поразительное. До того необычный вид, что не верится, что такое можно увидеть в жизни.

Они подошли к павильону. Блан озабоченно наблюдал, как бригада каменщиков собиралась поднимать трехметровую каменную плиту, которая станет стойкой бара.

— C’est bon? Attention aux doigts. Allez… hop![50]

С огромным усилием каменщики подняли плиту на уровень груди и мучительно медленно опустили ее на влажный бетон. Блан метнулся к стойке, положил на плиту спиртовой уровень и нахмурился.

— Non. II taut le monter un tout petit peu[51].

Он нагнулся и, подобрав два плоских кусочка щебенки, подозвал самого могучего из каменщиков.

Клод, наклонившись, подставил плечо под край плиты и, напрягшись так, что, казалось, на шее вот-вот лопнут вены, приподнял плиту, а Блан, подложив камешки, снова проверил уровнем.

— Oui, c’est bon[52].

Тяжело дыша, каменщики дули на озябшие натруженные пальцы.

Вытерев руки о штаны, Блан поздоровался с Саймоном и Эрнестом. Все идет хорошо, сказал он. Погода стояла мягкая, наружные работы скоро закончатся, остальную зиму каменщики будут работать в помещении. Он подозвал одного из них, чтобы представить Саймону, — коренастого молодого человека. Широкие плечи начинались прямо от ушей. Обрамленное светлой бородкой умное веселое лицо.

— Месье Фонци, — представил его Блан. — Le chef d’'equipe[53].