Отель, портье и три ноги под кроватью

– Нет, просто потратить сэкономленные деньги, снять квартиру, читать романы, а может, и написать один, пить, путешествовать. Посмотреть часть континента, если смогу.

– Хорошо, – прошептал он, уткнувшись взглядом в стол. – Я слышал много причин для ухода отсюда. Главным образом это беременность. Но я скажу тебе одну вещь. Мне нравится твоя причина. – Он сделал паузу и поднял палец. – В ней есть смелость. Езжай и оттянись там как следует.

– Что-что?

– Да, несколько фривольно, извини. Вот что я имею в виду. Обычно я пробую отговорить человека уходить. Я предлагаю больше денег или оплачиваю ему отпуск в одном из других наших отелей, чтобы человек мог, так сказать, перезагрузиться. Но в данном случае, я думаю, ты точно знаешь, что делаешь. Пойди и сделай. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Что угодно.

Я разговаривал с мистером Дэниелсом в последний раз в жизни.

На следующий день после того, как я отработал положенные две недели, Перри подъехал к моему дому на новехоньком грузовике. Было тихое субботнее утро. Прежде чем выехать, мы понежились на утреннем солнышке, сидя на опущенном заднем борту грузовика, и выпили пива из встроенных боковых кулеров. Я думаю, боковые кулеры этого трака предназначались, скажем, для приманки для рыбы, но Перри всегда наполнял их льдом и пивными бутылками. Громко играло радио. У нас было несколько бутылочек, мы слушали Трика Дэдди и наблюдали за утренним Аптауном.

В кабине грузовика стояла бутылка виски. Мы начали пить и его, а потом поехали в тот район, где жил Перри: он сказал, что ему надо подстричься. Парикмахерская была, по сути, переделана из квартиры, а креслами служили обычные банкетные стулья (возможно, даже украденные из отеля). Внутри было скорее уютно, чем прилично. Один парень постоянно засыпал в кресле как слабоумный (потому что и был таковым), он портил свою прическу каждый раз, когда клевал носом, и пиво опасно свисало между его колен. Нас угостили бесплатными жареными ребрышками, мы поделились виски с Генри, парикмахером Перри, который и без того выглядел пьяным, и продолжали надираться. Генри постоянно прерывался на стрижку и трещал о том, что каждому мужику нужна жена, подружка и шлюха.

– Жена – это на всю жизнь. Ни за что не позволяй ей уйти. Она растит твоих детей. Подружка болтает весь день, может быть, ты оставишь у нее одежду, чтобы переодеваться, может, добавишь ей денег на съем квартиры, и она будет трещать весь день о том, чтобы ты бросил жену, но и ты, и она – вы оба знаете, что это дерьмо никогда не произойдет. Теперь шлюха. Она не будет ничего говорить. Ты ей ничего не купишь. Ты просто приходишь, она отсасывает тебе, и уходишь. Но женой ты дорожишь. И все-таки мужику нужны все три, поэл?

Мы остановились у химчистки, забрали две рубашки – (мою и Перри). Моя рубашка, слишком большая, была из коричневого шелка с нарисованным мишкой-диджеем: его плюшевые лапы царапали проигрыватель, а глаза налились кровью – вероятно, от специальной марихуаны для игрушек.

– Там, куда я везу тебя, Томми, ты должен выглядеть правильно. Иначе те ебанаты пустят пулю прямиком в твою белую задницу.

Мы оба расхохотались, когда я застегнулся, слишком пьяный, чтобы страдать из-за своего внешнего вида; было уже темно; мы вернулись в грузовик. Мы удалялись от всего, что я видел прежде, и, когда добрались до клуба, бутылка виски опустела. Большинство парковщиков, все уборщики и больше половины горничных вовсю выпивали и танцевали. Мы пили коктейль «страсть головореза» (ликер «Ализэ» и шампанское; чертовски классная штука, в принципе), и мне даже приготовили торт с надписью: «Bon Voyage, мистер Томми». Слово «мистер» в сочетании с именем – распространенная уважительная форма обращения в Нью-Орлеане (мисс Триш, мистер Терренс и так далее). Это было так мило и волнительно; все дамы сделали прически и надели рабочие костюмы. Я станцевал и попрощался со всеми, заключив каждого в потные объятия; кому-то становилось плохо, он выходил в туалет или на улицу, но потом возвращался, и веселье продолжалось.

Было пять часов утра, когда Перри отвез меня домой. У каждого из нас было еще по одной бутылке холодного пива, и мы с неохотой цедили его.

В машине было очень тихо и грустно. На следующий день я улетел из Нового Орлеана в Атланту, а там сел на самолет в Лондон.

Глава пятая

Что можно сказать о следующем годе моей жизни? Он был мало связан с отелями. Кое-что можно вспомнить о хостелах. Это созвучные слова. Разница между ними – в необходимости делить номер с кем-то еще.