Отель «Раффлз»

Я слушал пение хора, и вдруг у меня появилось нехорошее предчувствие. Всегда было интересно, как зарождаются в нашем организме эти самые предчувствия? Виноват ли тут нарушенный обмен веществ, как у ракового больного? Или же, как при апоплексическом ударе, начинают расширяться артерии?

Я не знаю, хорошо это или плохо — испытывать дурные предчувствия, но точно знаю, что процентов восемьдесят из них точно сбываются. «Младенцы улыбаются еще до того, как начинают видеть», — сказала актриса. Не относится ли это и к предчувствиям? Могут ли их испытывать дети, пусть даже и не зная толком, что это такое?

Актриса стояла посреди церкви Святого Томаса, являя собой воплощение всех человеческих горестей, реальных и воображаемых, и показывала священнику фотографию. Ясное дело, фотографию своего любимого. Мне она ее не показывала, да и я сам не испытывал особого желания взглянуть. Каким он был, тот парень? Высокий, бородатый? Все погибшие военные корреспонденты, о которых я читал, были тощие, как глисты, и имели самую заурядную внешность.

Пока я размышлял, имеет ли смысл ждать ее снаружи или все-таки стоит войти, актриса вдруг закричала:

— Он здесь, здесь, ведь правда?

Она выкрикнула это не настолько громко, чтобы ее услышали во всей церкви; не было в ее голосе и истерических ноток, от которых бросает в дрожь, но все же этого было достаточно, чтобы хор смешался и сбился с такта. У священника было типичное медовое выражение лица, и я ни за что бы не подумал, что он мог как-то вызвать гнев актрисы. Скорее всего, он просто взглянул на фото и мягко произнес: нет, этого человека я не видел.

Но почему она закричала? Нервы у нее были определенно не в порядке, но все же она была не из тех, кто легко теряет самообладание перед посторонними. Я бросился внутрь и, словно пастушок из пасторали, спасающий раненого ягненка, обхватил ее за плечи. Почувствовав мое прикосновение, актриса вновь закричала, словно обретя новые силы:

— Почему вы не хотите мне сказать?

Не было никакого смысла оставаться здесь дольше. Этот храм был одним из двух, которые назывались традиционалистскими; без ремонта и реставрации он простоял бы еще лет сто. Кроме того, насколько мне было известно, здесь не было ни одного прихожанина-японца. Продолжая обнимать актрису за плечи, я повел ее по направлению к выходу. Тело ее показалось мне неожиданно податливым.

— Это он прислал мне цветы, он, он! — выкрикнула она напоследок и съежилась в моих объятиях. Никто уже не расслышал ее слов.

После этого актриса погрузилась в молчание. «Куда бы вы хотели отправиться?» «Не хотите ли есть?» «Может быть, лучше вернуться в отель?» «Не хотите ли посмотреть другой храм?» Она не ответила ни на один из моих вопросов. В таких случаях я обычно отправляюсь в парк или на берег моря, но поглядев в зеркало заднего вида, я понял, что это вряд ли поможет восстановить ее душевное равновесие.

Когда я работал в Японии в турагентстве третьей категории, мне приходилось бывать на Восточном побережье Соединенных Штатов и один раз в Европе в качестве сопровождающего группы. Помимо Сингапура я бывал в Сан-Франциско, Париже, Лондоне, Женеве. Как я ни старался, я не мог представить эту актрису ни в одном из перечисленных городов; она не соответствовала ни одному пейзажу, которые печатаются на открытках. Ее было невозможно представить ни в пустыне, ни в порту, ни в старом городе, ни в переплетении улочек, ни на заснеженной равнине, ни на берегу моря.

Я выехал на объездную магистраль и стал нарезать круги. Однажды мой старший брат попросил меня присмотреть за его сыном. Я совершенно не знал, как его развлечь, поэтому посадил его в машину и стал крутиться по Кавасаки и Иокогаме. Здесь я поступил так же и скоро заметил, что актриса уснула. Ее сонное сопение напоминало шорох ветра, пролетающего над степью.

Проснулась она уже в сумерках, как раз в тот момент, когда стрелка индикатора горючего угрожающе склонилась к нулевой отметке. Она что, не высыпается ночью? Ну, как бы то ни было, сейчас она проспала как минимум три часа. Во сне ее, видимо, преследовали кошмары и она плакала. Первый раз в жизни я видел, как люди плачут во сне.

Определенно, судьба не спешила исполнять ее желания. Актриса сказала, что хотела бы отдохнуть на террасе ресторана Тиффани Рум. Ей хотелось тишины и покоя. Вообще «Раффлз» как нельзя более подходит для этого. Но из-за этих орхидей я совсем забыл о том обстоятельстве, что сегодня началась рождественская неделя и в Тиффани Рум, где обычно можно встретить от силы две-три пары посетителей, заказывающих себе прожаренный ростбиф, устроили шумную дэнс пати — танцевальную вечеринку. Актриса с полчаса пристально рассматривала разномастный народ, извивавшийся в ритмах латино. Так что же ей было нужно на самом деле?