Отель с привидениями. Деньги миледи

Умная женщина, она первым делом утешает предполагаемого сообщника. Он выражает ей признательность и поверяет доброй госпоже свои горести. Убежденный, что стоит на пороге смерти, он горько раскаивается в невнимании к жене. Он бы совсем примирился со смертью, когда бы не отчаяние при мысли, что он не скопил денег и оставит вдову без средств, в зависимости от чужих людей.

Услышанного достаточно Графине. „А что, если вас попросят сделать одну очень простую вещь, – говорит она, – вознаградив за это тысячей фунтов, которые останутся вашей вдове?“

Курьер отрывает голову от подушки и изумленно глядит на Графиню. „Не может в ней быть столько жестокости, – думает он, – чтобы разыгрывать страдальца. Что такое эта „очень простая вещь“, за которую с такой щедростью вознаграждают?“

В ответ Графиня без всяких недомолвок излагает Курьеру свой план.

Когда она смолкает, в комнате еще несколько минут стоит тишина. Курьер не настолько слаб, чтобы спешить с ответом, не подумав. Не сводя с Графини глаз, он в некотором смысле дерзко отзывается на то, что ему довелось услышать: „До сих пор я не был религиозным человеком, но, похоже, стану им. После слов вашей светлости я верю в дьявола“.

Графиня предпочитает обратить в шутку этот символ веры. Обижаться не в ее интересах. Она произносит: „Даю вам полчаса, чтобы обдумать мое предложение. Ваши дни сочтены. Ради собственной жены решайте: умирать без гроша в кармане либо оставить после себя тысячу фунтов“.

Наедине с собой Курьер серьезно раздумывает над своим положением – и решается. Он с трудом выбирается из постели, пишет несколько строк на листке, вырванном из записной книжки, и, медленно, нетвердо ступая, выходит из комнаты.

Вернувшись через полчаса, Графиня застает комнату пустой. Она в недоумении, но тут открывается дверь и входит Курьер. „Где вы расхаживаете, когда вам надо лежать?“ Тот отвечает: „Я оборонялся, миледи, на тот случай, если вдруг повезет справиться с бронхитом в третий раз. Если вы или Барон поторопите меня расстаться с жизнью либо попытаетесь лишить меня моей тысячи фунтов вознаграждения, врач будет знать, где найти мою записку про заговор вашей светлости. Случись все, как я боюсь, у меня может не хватить сил, чтобы сделать по всей форме признание и разоблачить вас, но уж для нескольких слов я приберегу свой последний вздох и шепну доктору, где искать. Само собой, я скажу это вашей светлости, если увижу, что вы честно выполняете свое обещание“.

После этого смелого начала он выставляет свои условия, на которых соглашается участвовать в сговоре и умереть, оставив после себя тысячу фунтов.

Сама Графиня или Барон обязаны при нем пробовать его еду и питье и даже лекарства, какие ему пропишет врач. Что касается оговоренной суммы, то на нее должен быть выписан кредитный билет, его надо завернуть в лист бумаги и поверху написать несколько слов – Курьер их продиктует. Потом конверт запечатывается, пишется адрес жены и приклеивается марка. Готовое к отправлению письмо будет лежать у него под подушкой, и пока у врача будет оставаться хоть малейшая надежда на выздоровление пациента, Барон и Графиня вправе в любое время проверять как наличие самого письма, так и сохранность его печати. И наконец последнее. Курьер хочет умереть со спокойной совестью и потому желает оставаться в неведении относительно всего, что касается устранения Милорда. Нет, его не особенно тревожит судьба прижимистого хозяина – просто он не хочет отвечать еще и за других.

Все эти условия принимаются, и Графиня зовет Барона, ожидающего развития событий в соседней комнате.

Ему сообщают, что Курьер соблазнился на предложение, однако сам Барон благоразумно придерживает язык. Став спиной к постели, он показывает Графине бутыль. На ней наклейка: „Хлороформ“. Графиня догадывается, что из своей комнаты Милорд будет удален в бессознательном состоянии. Где он будет содержаться? Уже выходя из помещения, Графиня шепотом задает этот вопрос Барону. Барон шепчет в ответ: „В подвале“.

Занавес падает».

Глава XХVIII

Этим заканчивался второй акт. Генри вяло поворошил страницы третьего акта: душевно и физически он нуждался в передышке. В одном отношении заключительная часть рукописи разительно отличалась от того, что он читал. Чем ближе к концу, тем чаще давала о себе знать перенапрягшаяся голова. Все хуже делался почерк; длинные предложения не дописывались до конца; в диалогах реплики были перепутаны. В некоторых местах слабеющее соображение пишущей выравнивалось, но скоро возвращалось в прежнее состояние и безнадежно теряло нить рассказа.

Прочитав еще два-три более или менее внятных пассажа, Генри почувствовал, что не может дальше выносить этот сгустившийся мрак. Он оторвался от рукописи и в тоске и совершенном изнеможении повалился на постель. Почти в ту же минуту вошел лорд Монтбарри.

– Мы только что вернулась из оперы, – сказал он, – и узнали, что эта жалкая женщина умерла. Говорят, ты беседовал с ней незадолго до смерти; мне интересно, как это было.