Отель с привидениями. Деньги миледи

– Ты узнаешь, как это было, – ответил Генри, – и еще кое-что узнаешь. Ты теперь глава семьи, Стивен, и в этом деле, из-за которого я не нахожу покоя, решающее слово я оставляю за тобой.

Сделав это вступление, он рассказал брату, каким образом к нему попала пьеса графини.

– Прочти первые две страницы, – попросил он. – Мне не терпится убедиться, то ли же самое впечатление производят они на нас обоих.

Не прочитав и половины первого акта, лорд Монтбарри вскинул на брата глаза.

– С какой стати она выдает это за собственное сочинение? – спросил он. – Она совсем, что ли, сошла с ума и не помнила, что все это так и было?…

Генри был удовлетворен: у них складывалось одинаковое впечатление от пьесы.

– Поступай по своему усмотрению, – произнес он. – Но если бы ты меня послушался, то лучше бы тебе не читать дальше, где наш брат жестоко искупает свой злой брак.

– А ты до конца прочел, Генри?

– Не до конца. Я не смог читать последние страницы. После школы мы с тобой мало общались со старшим братом; я, например, считал его поведение с Агнес постыдным и не боялся высказать это вслух. Но когда я читал это сумбурное признание в злодейском заговоре, жертвой которого он пал, я испытывал что-то вроде угрызений совести, вспоминая, что нас родила одна мать. Сегодня ночью я относился к нему так, как, стыдно выразиться, не относился никогда прежде.

Лорд Монтбарри взял брата за руку.

– Ты славный малый, Генри, – промолвил он, – но уверен ли ты, что не мучил себя напрасно? Если что-то в этом полоумном сочинении совпадает с правдой, какой мы ее знаем, разве это значит, что нужно доверять и всему остальному?

– Усомниться в этом невозможно, – ответил Генри.

– Невозможно усомниться? – повторил брат. – Прочитаю дальше, Генри, и посмотрим, что можно будет сказать в пользу твоей убежденности. – Он читал, не отрываясь, до самого конца второго акта. Потом поднял глаза. – Ты действительно убежден в том, что обезображенные останки, которые ты обнаружил, это прах нашего брата? – спросил он. – И для такой уверенности тебе достаточно вот этого свидетельства?

Генри молча кивнул.

Лорд Монтбарри сдержал вскипавшее раздражение.

– Ты сам признался, что не читал последние страницы, – резонно заметил он. – Не будь ребенком, Генри! Если тебе понадобилось слепо доверять такой чепухе, то изволь, по крайней мере, одолеть ее до конца. Будешь читать третий акт? Не будешь? Тогда я тебе его прочту.

Он вернулся к третьему акту и стал читать отрывки, для стороннего глаза достаточно четко и вразумительно написанные.

– «Сцена в подвале палаццо, – начал он. – Жертва спит на жалкой постели; Барон и Графиня обсуждают свое положение. Графине неимоверными усилиями удалось достать нужные деньги, заняв их под гарантию своих франкфуртских драгоценностей, а наверху врач оставляет Курьеру шанс на выздоровление. Что делать злоумышленникам, если человек поправится? Осторожный Барон предлагает освободить узника. Если тот рискнет обратиться в суд, будет легко объявить его душевнобольным, что засвидетельствует его жена. И наоборот: если Курьер умрет, то как избавиться от обобранного до нитки безымянного дворянина? Бездействуя, то есть уморив его голодом? Нет, Барон – благородный человек, и бессмысленная жестокость ему претит. Остается действовать: может, смерть от ножа наемного убийцы? Барон возражает: сообщники ненадежны, к тому же он не хочет ни с кем делиться деньгами. Бросить узника в канал? Барон не доверяет и воде: с поверхности можно видеть, что находится в глубине. Поджечь его постель? Прекрасная мысль, но могут заметить дым. Нет, теперь обстоятельства переменились, и простейшим решением будет яд. Этот человек просто-напросто всем мешает. Тут подойдет самый обыкновенный яд».

– Неужели ты правда, Генри, веришь, что такое совещание имело место?

Генри не ответил. Зачитанные только что казни шли в том самом порядке, в каком сменялись кошмары, донимавшие миссис Норбери те обе ночи, что она провела в отеле. Бесполезно обращать внимание брата на это совпадение. Он сказал только:

– Продолжай.

Полистав, лорд Монтбарри нашел еще один разборчивый и вразумительный отрывок.

– Вот, – продолжал он, – что-то вроде парной сцены, насколько я могу вникнуть. «Наверху, у постели мертвого Курьера, врач простодушно выписывает свидетельство о смерти Милорда. Внизу, в подвале, у тела отравленного Милорда, Барон смешивает сильные кислоты, готовясь превратить труп в кучку пепла…» Ну уж эти-то мелодраматические ужасы мы не будем трудиться расшифровывать! Дальше! Дальше!

Он листал, тщетно ища смысл в сбивчивых эпизодах. Вот, вроде бы, понятный кусок – на предпоследней странице.

– Третий акт, – сказал он, – похоже, делится на две части или картины. Я хорошо разбираю начало второй части. «На сцене Барон и Графиня. Руки Барона интригующе затянуты в перчатки. Кремируя по собственной методе, он сжег дотла все тело, но голова…»

Тут Генри прервал брата.

– Не читай больше! – воскликнул он.