Отель с привидениями и другие таинственные истории

Уже собираясь отправиться домой, Паркинс окинул взглядом окрестности и нашел пейзаж удручающе мрачным. На западе, в тускло-желтом закатном свете виделось поле для гольфа, по которому двигалось несколько человеческих фигур: припозднившиеся игроки направлялись к зданию клуба. Кроме того, взгляд различал невысокую колоколенку и огоньки селения Олдси, бледную полосу песка, с темневшими через равные интервалы деревянными волнорезами и едва угадывавшуюся в сумраке линию прибоя. Ветер был северным, но, когда Паркинс зашагал к Глоуб Инн, переменился и задул ему в спину. Скоро скрипевшая под ногами галька осталась позади: профессор выбрался на ровный песчаный берег, который, если бы не пересекавшие путь через каждые несколько ярдов волнорезы, был бы прекрасным местом для прогулки. Там, желая оценить расстояние, пройденное им от оставшихся позади средневековых развалин, Паркинс оглянулся и неожиданно увидел, что в том же направлении, что и он, движется, причем весьма поспешно, какой-то человек. Создавалось впечатление, будто незнакомец изо всех сил старается догнать Паркинса, хотя удавалось это ему весьма плохо, если вообще удавалось. Я хочу сказать, что, судя по движениям, этот человек бежал бегом, однако расстояние между ним и профессором ничуть не сокращалось. Так, во всяком случае, показалось самому Паркинсу, который здраво рассудил, что останавливаться и поджидать неизвестно кого не имеет смысла. По правде сказать, одинокая прогулка по безлюдному побережью веселила мало, и он не имел бы ничего против спутника, но лишь такого, какого мог бы выбрать сам. В свое время, еще не будучи столь просвещенным, он читал о подобных встречах в подобных местах, причем читал такое, о чем не хотелось вспоминать. Правда, по пути к гостинице многое из прочитанного вспоминалось вопреки его воле — и особенно следующие, некогда сильно подействовавшие на детское воображение строки: «И привиделось мне, что пройдя по полю совсем немного, христианин узрел гнусного демона, устремлявшегося ему навстречу». «А что, — подумалось нашему герою, — если оглянувшись еще раз, я увижу вырисовывающуюся на фоне желтоватого неба фигуру с крыльями и рогами? Бежать мне или оставаться на месте? Впрочем, похоже, джентльмен позади меня вовсе не того пошиба, тем паче что, как кажется, отстает от меня точно так же, как когда я его впервые увидел. Во всяком случае, к ужину я поспею раньше его. Боже мой, а до ужина-то осталось всего четверть часа! Надо поторопиться!»

Едва успев переодеться, Паркинс вышел к столу, где снова встретился с несколько умиротворенным — насколько вообще может быть умиротворенным столь бравый вояка — полковником. Во всяком случае, когда после ужина постояльцы сели за вист, эти намеки на умиротворение улетучились в силу того, что Паркинс оказался сильным соперником. Около полуночи профессор встал из-за карточного стола с тем ощущением, что вечер прошел вполне удовлетворительно и он, пожалуй (если будет продолжать «совершенствовать навыки игры»), вполне сможет выдержать в Глоуб Инн две-три недели.

Уже шагая к своему номеру, он встретил гостиничного коридорного, обратившегося к нему со следующими словами:

— Прошу прощения, сэр, но я чистил ваше пальто, и что-то выпало у вас из кармана. Я положил это на комод, сэр, в вашей комнате, сэр… Кусочек трубки или что-то в этом роде, сэр. Благодарю вас, сэр. Вы найдете это на вашем комоде, сэр — да, сэр. Доброй ночи, сэр.

Сей монолог напомнил Паркинсу о сделанной им в тот день маленькой находке. По приходу в номер он не без любопытства рассмотрел вещицу при свете свечей и установил, что сделана она из бронзы, а по форме более всего походит на современный свисток, каким подзывают охотничьих собак. И не только походит, но и является не более и не менее как свистком. Паркинс поднес его к губам, но оказалось, что внутри он забит слежавшимся песком или землей, да так плотно, что выколотить его не представлялось возможным. Пришлось прочищать ножом. Неизменно аккуратный, Паркинс собрал вытряхнутую землю на листок бумаги и подошел к окну, чтобы выбросить мусор. Ночь стояла ясная, и когда, открыв оконную створку, он взглянул в сторону моря, то сразу признал в маячившей на берегу фигуре своего вечернего спутника. Несколько удивленный тем, как, однако же, встречаются в Бернстоу полуночники, он закрыл окно и снова поднес свисток к свету. И тут на нем обнаружились метки, причем не просто метки, а буквы! Стоило потереть свисток и глубоко вырезанная надпись выступила вполне отчетливо, хотя профессору пришлось честно признать, что для него она являлась не более понятной, чем загадочные письмена, явленные на пиру Валтасара. Литеры имелись и на передней, и на задней части свистка. С одной стороны они выглядели следующим образом:

FLA

FUR BIS

FLE

А с другой следующим:

QUIS EST ISTE QUI UENIT