Отель с привидениями (сборник)

Первое важное событие случилось на пятый день путешествия, когда, по нашим расчетам, мы успели пройти от ста тридцати пяти до ста сорока миль к западу. В то утро ветер прекратился около одиннадцати, мы прошли небольшое расстояние на веслах и, выбившись из сил, остановились в месте слияния реки с другою рекой, примерно в пятьдесят футов шириной. Недалеко стояли несколько деревьев — все деревья в этих краях растут по берегам рек, — под ними мы остановились. Почва здесь оказалась достаточно твердая; и мы пошли вдоль реки, чтобы убедиться, насколько она пригодна для дальнейшего плавания, и подстрелить несколько птиц. Не успели мы пройти и пятидесяти ярдов, как поняли, что не сможем продолжать путь в вельботе, ибо в двухстах ярдах выше того места, где мы причалили, начинались отмели; вода здесь была глубиной не более шести дюймов. Это был водяной тупик.

Вернувшись, мы попробовали пройти вверх по другой реке, но вскоре по различным признакам поняли, что это даже и не река, а древний канал, наподобие того, что находится выше Момбасы, на берегу Занзибара, и соединяет реку Тана с Ози; этот канал позволяет судам перейти из Таны в Ози, а оттуда — в море, избежав таким образом очень опасной отмели, которая перекрывает устье Таны. Канал, который мы осматривали, очевидно, был сооружен руками людей в какой-то далекий период мировой истории; его приподнятые берега явно служили бечевниками. Лишь кое-где эти насыпи, сделанные из прочной вязкой глины, осыпались или обвалились, но они шли строго параллельно, и глубина воды везде была одинаковой. Течение здесь если и было, то очень слабое, поэтому канал сплошь зарос водяными травами, редкие полоски чистой воды, очевидно, служили тропками для водоплавающих птиц, игуан и других животных. Стало совершенно ясно, что мы не сможем подняться вверх по реке и должны либо плыть по каналу, либо вернуться к морю. Если бы мы остались там, где находились, нас допекла бы жара, закусали москиты и в конце концов мы все погибли бы от болотной лихорадки.

— Я думаю, нам следует направиться вверх по каналу, — подытожил я вслух свои размышления. Остальные не возражали. Лео воспринял мое предложение как очень остроумную шутку, Джоб выслушал меня уважительно, но с явным недовольством, Мухаммед же воззвал к Пророку и обрушил проклятия на головы всех неверных, резко осуждая и образ их мыслей, и способы путешествовать.

На закате, не надеясь уже на попутный ветер, мы уселись за весла. Мы проплыли, хоть и с большим трудом, не более часа, но затем водоросли на поверхности канала стали такими густыми, что нам пришлось прибегнуть к древнему, крайне утомительному способу: тащить бот с помощью бечевы. Два часа Мухаммед, Джоб и я — предполагалось, что моей силы хватит на двоих, — шли по бечевнику, в то время как Лео, сидя на носу бота, тесаком Мухаммеда счищал облепляющие водорез травы. Уже в темноте мы остановились на несколько часов, чтобы передохнуть и насладиться близким общением с москитами, но в полночь, пользуясь прохладой, продолжили путь. Утром мы отдохнули часа три, затем трудились до десяти, когда разразилась гроза, хлынул потопный ливень, и следующие шесть часов мы провели буквально под водой.

Вряд ли есть необходимость подробно описывать следующие четыре дня, могу лишь сказать, что это едва ли не самые трудные дни в моей жизни: ничего, кроме изнурительной работы, жары, нестерпимых мук и москитов — нудная однообразная повесть. Наш путь лежал через бескрайние болота, и если мы все не умерли от лихорадки, то лишь благодаря хинину, очистительным и непрерывному труду. На третий день плавания по каналу за пеленой густых испарений, поднимавшихся над болотами, мы завидели круглый холм. Вечером четвертого дня, когда мы разбили лагерь, этот холм отстоял от нас миль на двадцать пять — тридцать. К этому времени мы совершенно выбились из сил, ладони у всех покрылись волдырями, казалось, нам не продвинуться ни на ярд, самое разумное — лечь и умереть в этой бескрайней трясине. Положение представлялось безвыходным; думаю, ни один белый человек никогда не очутится в подобном; и когда я в полном изнеможении повалился на днище, чтобы поспать, я горько клял свою глупость: ну зачем я ввязался в эту безумную затею, которая может кончиться только нашей гибелью в этих ужасных краях! Медленно погружаясь в дремоту, я представлял себе, как будет выглядеть вельбот и его злосчастный экипаж через два-три месяца. Тут где-нибудь он и останется, наш бот, весь в щелях, затопленный зловонной водой, которая при каждом дуновении влажного ветра будет колыхаться над нашими костями: такой конец ожидал и сам вельбот, и тех, кто, поверив мифам, вознамерился раскрыть сокровенные тайны природы.