Отель с привидениями (сборник)

Я прочитал написанное мисс Малтраверз и мало что могу добавить к ее истории. У меня нет ответов на все загадки, и многое остается мне столь же непонятным, как и ей. Проще всего было бы предположить, что сэр Джон Малтраверз страдал помрачением рассудка. Но всякий, кто знал его так близко, как я, сочтет это домыслом; даже если в подобном предположении была бы хоть доля правды, оно все равно не объяснило бы до конца эту странную историю. Тем более что у больного не находили никаких признаков психического расстройства ни доктор Фробишер, высший авторитет в этой области медицины, ни доктор Доуби, ни доктор Братон, знавший сэра Джона с детства. Возможно, к концу жизни у него случались галлюцинации, хотя я не взял бы на себя смелость с определенностью утверждать и это. Но как бы там ни было, к тому времени здоровье его было уже полностью подорвано, и причины недуга оставались неразгаданными.

Когда мы познакомились в Оксфорде, сэр Джон был совершенно здоров как телом, так и духом. Он привлекал к себе сердца своей искренностью, веселым и добрым нравом. Вместе с тем ему была свойственна необычайная нервная возбудимость — это нередко встречается у людей с тонкой душевной организацией, особенно у музыкантов. Однако со временем моего друга будто подменили, он стал замкнутым, нелюдимым, угрюмым. Вслед за психологическим перерождением началось столь же стремительное перерождение физическое. Здоровье его пошатнулось, и хотя врачи не находили никакого определенного заболевания, он день ото дня чах, и в конце концов сошел в могилу.

Мне думается, начало этих необъяснимых перемен совпало с находкой скрипки Страдивари, — неизвестно, было ли это простым совпадением или здесь крылось нечто большее. Лишь незадолго до кончины сэр Джон рассказал мне и своей сестре, каким образом попал к нему этот инструмент, и узнай мы это раньше, то, думаю, смогли бы спасти несчастного.

Хотя сэр Джон посвятил сестру в историю своей находки, тем не менее он открыл ей не всю правду. В тайнике, обнаруженном им в Оксфорде, он нашел, кроме скрипки, две тетради с подробным описанием нескольких лет из жизни одного человека. Им был Адриан Темпл. Как я полагаю, внимательное чтение дневника оказало на сэра Джона страшное влияние и в конце концов погубило его. Рукопись была написана красивым четким почерком по правилам каллиграфии XVIII века. Писавший не торопился и вел дневник аккуратно, вероятно, собираясь в дальнейшем пользоваться своими записями. Блестящий стиль и любопытные факты о событиях той эпохи придавали рукописи немалую историческую ценность. Однако манера изложения несла на себе печать непристойности. Жизнь Адриана Темпла сыграла столь роковую роль в судьбе сэра Джона, что необходимо дать краткое представление о ней, основываясь главным образом на дневнике.

Темпл появился в Оксфорде в 1737 году в возрасте семнадцати лет. Он вырос сиротой, без братьев и сестер, и ему принадлежало имение Ройстон в Дербишире; в ту пору, как и ныне, это были крупные земельные владения. Дневник открывается 1738 годом. Несмотря на свой юный возраст, Адриан уже изведал все запретные наслаждения, доступные ему в Оксфорде. Разумеется, искушений было предостаточно, поскольку он был не только богат, но и хорош собою, а должного воспитания не получил, оставшись еще ребенком без родителей. Однако при всей склонности к порокам он блестяще учился и, получив степень, сразу же стал членом колледжа Святого Иоанна. Ему отвели прекрасные комнаты с видом на знаменитый парк, и с тех пор он лишь изредка бывал в Ройстоне — жил в Оксфорде или уезжал в Европу. В ту пору появился некто Джослин, ставший его секретарем и наперсником. Джослин несомненно был человеком с талантом, но вел жизнь распутную и участвовал во всех оргиях Темпла. В 1743 году они вдвоем отправились в большое путешествие по Европе, и хотя в Италии Темпл был не впервые, вероятно, именно тогда он ощутил притягательную силу язычества Древнего Рима, и это увлечение год от года росло.

Вернувшись из дальних странствий, он оказался в самой гуще событий 1745 года.[10] Будучи горячим сторонником Претендента, он не скрывал свои взгляды. Якобитские настроения были широко распространены в колледже, и если бы прегрешения Темпла ограничивались лишь симпатиями к Стюартам, то скорей всего власти колледжа посмотрели бы на это сквозь пальцы. Но распутный образ жизни молодого человека вызывал всеобщее осуждение, и к тому же всякого рода темные слухи стали ходить о нем. После неудавшегося переворота доктор Холмс, в ту пору глава колледжа, решил сделать из Темпла козла отпущения. Его исключили из членов колледжа и, хотя не подвергли формальному изгнанию, всячески притесняли. Ему пришлось оставить колледж Святого Иоанна и перебраться в колледж Магдалины. Здесь с должным уважением отнеслись к его огромному состоянию и предоставили лучшие комнаты — те, что выходили окнами на Нью-Колледж-лейн и в которых впоследствии поселился сэр Джон Малтраверз.