Отель «Трансильвания»

Сен-Жермен резко обернулся и увидел Клодию д'Аржаньяк, приближающуюся к нему под руку с герцогом Мер-Эрбо. На графине было бальное платье бледно-зеленого атласа, вышитое вьюнком и приоткрывавшее нижнюю юбку бельгийского кружева с рюшами из австрийского шелка.

Сен-Жермен пришел в себя и низко поклонился графине.

— Я счастлив видеть вас, — сказал он и вдруг понял, что это почти правда. — Я не спрашиваю, как вы себя чувствуете, за вас говорит ваш цветущий вид. Зная, сколько у вас хлопот, я скорей ожидал бы найти в вас мрачное существо, удрученное ожиданием надвигающегося события и гадающее, хорошо все пройдет или нет.

Графиня весело рассмеялась; ее глаза сияли почти так же ярко, как тяжелые изумруды колье.

— Ах нет, дорогой граф! Гадать уже некогда. Завтра мой муж увозит нас всех в деревню, где мы сможем перевести дух, пока дом наш готовят к празднеству. Если бы вы почаще бывали у нас, вы бы об этом знали.

— Я получил приглашение, — напомнил ей Сен-Жермен и обратился к герцогу. — Приятно снова вас видеть в Париже, сударь. Надеюсь, ваша миссия в Лондоне завершилась успешно?

— Признаться, не очень, — ответил герцог. — Англичане считают себя практичным народом и весьма этим гордятся, но в австрийском вопросе эта практичность выходит нам боком.

Сен-Жермен улыбнулся.

— Вполне извинительно, дорогой Мер-Эрбо, если желания англичан изредка не совпадают с интересами Франции.

Графиня воздела руки.

— Господа, господа, прошу вас, о политике больше ни слова. Герцог донимает меня этими разговорами уже битый час Его рассуждения слишком сложны для моего разумения.

Она улыбнулась Сен-Жермену.

— Граф, я знаю, вы окажете мне поддержку. Проводите меня к столу и давайте поговорим о другом.

Сен-Жермен повернулся к Мер-Эрбо, подняв брови.

— Вы позволите, герцог?

Мер-Эрбо в шутливом испуге отскочил от графини.

— Разумеется, граф. Не говорить о политике для меня значит молчать.

Он поклонился Сен-Жермену, поцеловал даме руку и удалился в поисках общества, разделяющего его интересы.

— Я уж думала, вечер пропал, — прошептала Клодия с облегчением. — Конечно, он оказал Франции большие услуги, и король им чрезвычайно доволен, но, Боже, еще немного, и я бы умерла от тоски.

— Приложу все усилия, чтобы вернуть вас к жизни, — сказал Сен-Жермен и повел ее в сторону обеденной залы.

— Ах, граф, — продолжила Клодия весело, — в моей жизни случилось столько хорошего, но вы где-то скрываетесь вот уже несколько дней.

— Я очень занят сейчас, дорогая, — ответил Сен-Жермен, стараясь держаться беспечно. — Но я вас вовсе не избегаю, о нет.

Графиня вновь рассмеялась.

— А Мадден говорит, что мы просто наскучили вам.

Мадлен! Такая беспомощная, своенравная и… уязвимая. Бедняжка не понимает, что происходит. Но он не способен помочь ей ничем.

— Вы же знаете, Клодия, мы с Мадлен музицируем, и к тому же я намерен написать для нее небольшую оперу. Покончив с делами, я еще успею вам надоесть.

Они уже входили в столовую.

— Пустое, граф. Не утешайте меня отговорками. Вы ведь даже не едете в Сан-Дезэспор.

— К сожалению, таковы мои обстоятельства.

Он повел свою даму в дальний конец залы и усадил за стол, стоящий в стороне от других. Садясь, графиня тщательно расправила пышные юбки.

— Скажите, что вам принести, а когда я вернусь, вы поделитесь со мной вашими новостями.

— Несите что вам приглянется, мой дорогой, только не рис по-испански. На прошлой неделе нам дважды его подавали. Мадлен заявила, что, если это продолжится, она начнет танцевать с кастаньетами.

— Ладно, на рис по-испански мы наложим запрет.

Граф повернулся к буфету, но, не удержавшись, спросил:

— Мадлен будет ужинать с нами? Если так, я раздобуду еще один стул.

— Возможно, если ее отпустят. Сейчас она танцует с маркизом де Колон-Пюром Он просто очарован ей, граф.

— Неудивительно, — пробормотал Сен-Жермен, удаляясь.

Он медлил, выбирая закуски. Сумбур в мыслях графа был основательным, от наблюдательной Клодии его надлежало скрыть.

Жареная утка в апельсиновом соусе украсила центр блюда, салат из шпината, тонко нарезанные итальянские кабачки и креветки окружили ее. Добавив ко всем этим лакомствам бокал белого полусладкого, Сен-Жермен вернулся к столу и уселся напротив графини.

— Итак, — произнес он, движением руки отметая слова благодарности, — о чем же пойдет у нас речь? Вы сияете, как канделябр в полутемном салоне. Что же преобразило вас так?

Графиня пригубила вино и озорно улыбнулась.

— Ах, граф, порадуйтесь за меня!

От волнения ей было трудно начать говорить. Она поставила свой бокал, поиграла глазами и наконец произнесла, чуть смущаясь:

— Как вы, возможно, догадывались, мои отношения с мужем временами бывали натянутыми…

— Да, я об этом подозревал, — мягко и очень тихо откликнулся граф.

Клодия вздохнула, тряхнув головой.