Читаем Отель «Трансильвания» полностью

Отель «Трансильвания»

— Все так же плох. Врач осмотрел его и сказал, что ничего сделать нельзя. — Доминго-и-Рохас развел руками. — Но что они знают, эти врачи? Он режут своими ножами людей, а когда те умирают, находят тысячу способов доказать, что все их мастерство было бессильно.

— Жаль.

Теперь Сен-Жермен — с легким пьемонтским акцентом — говорил по-французски.

— Если вы пожелаете, я направлю к нему других докторов. Впрочем, очень сомнительно, что это поможет.

Мадам Лэрре кивнула.

— Да, ваше высочество, я тоже думаю так. Ведь у него в беде не тело, а разум.

Нахмурившись, она оглядела свои ладони.

— Вижу, мы неплохо понимаем друг друга, мадам.

Грубая физиономия кучера, скромно постаивавшего в сторонке, внезапно вытянулась, и он изумленно вскричал:

— Ха! Я все понял! Вы ведь и есть тот князь, о котором здесь столько твердят?

Эркюль забылся настолько, что ткнул в хозяина пальцем.

Сен-Жермен не обратил внимания на столь вопиющую неучтивость.

— А что же вас так удивляет, мой друг? Или вам кажется, что я самозванец?

— Я… я нисколько не удивлен… — замялся Эркюль, приходя в ужас от собственной наглости.

— Титулом этим я пользуюсь очень нечасто, — хладнокровно продолжал Сен-Жермен, — но заверяю, что кое-кому это имя известно.

Совершенно смущенный Эркюль робко пролепетал:

— Но я не сомневаюсь ни в чем и, разумеется, вовсе не спрашиваю…

— Разумеется, спрашиваете. И, разумеется, заслужили ответ. Я происхожу из древнего карпатского рода. На протяжении долгих столетий мои предки роднились с представителями лучших европейских фамилий, — граф насмешливо улыбнулся. — Полагаю, некий папа из рода Орсини принадлежит к нашей родне. А если копнуть глубже — там найдутся и цезари. Но все это в прошлом, поросшем быльем.

Была Флоренция, были Медичи,[14] но Сен-Жермен не стал о них поминать. Саттину с Доминго, судя по их остановившимся взглядам, хватило и сказанного, кучер казался совершенно раздавленным, невозмутимой осталась только Ифигения Лэрре.

— Слава предков, без сомнения, законный повод для гордости, — спокойно сказала она. — Но отпрыск славного рода и сам должен быть достоин почтения, иначе вся его знатность не многого стоит.

— Полностью с вами согласен, — сказал Сен-Жермен. — Этот камешек брошен в мой огород?

Ифигения покачала головой, не обращая внимания на шиканье сотоварищей.

— Нет, князь, не в ваш.

Сен-Жермен удовлетворенно кивнул.

— Вот и отлично, — он повернулся к Эркюлю: — Пойдемте со мной. Я хочу попросить вас кое о чем.

— А что касается вас, — добавил граф, обращаясь ко всем остальным, — новый тигль вы получите в конце этой недели. Надеюсь, моего слова достаточно вам, мадам?

Отвесив иронический поклон Ифигении и кивнув рассеянно магам, Сен-Жермен двинулся к выходу.

— Теперь разберемся с вами, Эркюль, — произнес он, поднимаясь по лестнице вверх. — Я дам вам работу. Пока ваши ноги совсем не оправятся, вы будете мажордомом отеля.

Эркюль, слегка задыхаясь от спешки, сказал:

— Да, хозяин. Что я должен делать?

— Я хочу, чтобы вы следили за всеми, кто здесь бывает, особенно за теми, что ходят с Сен-Себастьяном или Боврэ. Если заметите что-нибудь подозрительное, немедленно дайте мне знать. Не беспокойтесь, что вас могут узнать.

— С Сен-Себастьяном? — переспросил Эркюль, останавливаясь.

— Да.

Сен-Жермен спокойно ждал, когда кучер справится с приливом волнения, глядя на него сверху вниз.

— Вы заново родились, Эркюль. Вы — мой мажордом. Какое дело моему мажордому до Сен-Себастьяна?

— Он меня искалечил! — крикнул Эркюль.

— Вы уже не калека.

Сен-Жермен продолжил подъем и снова остановился.

— Эркюль, — мягко сказал он. — Я полагаюсь на вашу выдержку.

Он поднялся на площадку, от которой отходил коридор.

— Ради того чтобы отомстить Сен-Себастьяну, я выдержу все. И пойду на все. Даже на сделку с нечистым!

Сен-Жермен коротко рассмеялся.

— Вот даже как!