Отель «У озера»

После такого мы, конечно, не могли разойтись, оставив миссис Пьюси одну. Впервые на моей памяти постоялицы все вместе отправились пить кофе в гостиную. Компания была не совсем однородная, однако миссис Пьюси, у которой во время общего возбуждения немного смазалась губная помада, не возражала. Мадам де Боннёй была туга на ухо, но привыкла исполнять свой долг или просто вести себя так, как от нее ожидали; она мужественно сидела, время от времени посылая улыбку в направлении миссис Пьюси и благосклонно кивая Дженнифер. В этот вечер я увидела в ней создание, наделенное благородством, — ведь она вдалеке от дома, никак не связана с виновницей торжества и, насколько могу судить, не имеет представления о сложной игре в притворство. Моника хотя и подмигивала мне, когда думала, что ее никто не видит, включилась в игру с куда большим увлечением, чем я могла от нее ожидать. Она наглядно продемонстрировала, что, когда хочет, может с блеском играть в салонные игры; правда, каждая ее реплика была с ехидным подтекстом. Я заметила, что, когда она заходила слишком уж далеко, Дженнифер награждала ее взглядом, исполненным пристального внимания. Но одежды миссис Пьюси вызвали у Моники, как я и предполагала, неподдельный интерес, и вскоре они почти на равных обменивались именами и адресами своих портних; обе шили у одной и той же, но выяснилось это не сразу, потому что миссис Пьюси именовала ее «моей крохотулькой», а Моника — «моей подружкой». На короткое время между ними воцарились мир и согласие, и они пошли сыпать именами и названиями, объемлющими всю Европу. Гуччи и Гермес, Шанель и Джин Мьюир, «Белый дом» и «Старая Англия» — всего лишь некоторые из тех, что мне были знакомы. В эту минуту мадам де Боннёй, вероятно решив, что протерпела столько, сколько, по ее мнению, от нее могли ожидать, тяжело встала из кресла, на прощанье отсалютовала миссис Пьюси тростью и вышла, переваливаясь из стороны в сторону.

— Бедняжка, — довольно громко, как мне показалось, произнесла миссис Пьюси, хотя мадам де Боннёй, конечно, ее не услышала.

Мы остались, хотя, в сущности, самое время было разойтись. Ты знаешь, как трудно поддерживать тонус компании, в которой кто-то один присваивает себе внимание всех остальных. Я снова отметила странное нежелание матери и дочери Пьюси общаться с другими на равных. За их чрезмерной любезностью кроется глубоко эшелонированная, неприступная оборона; такое впечатление, что на самом деле они серьезно воспринимают только самих себя. Словно им искренне жаль тех, кому отказано в возможности быть Пьюси. А «теми» являются, по определению, все остальные. Не уверена, что Дженнифер вообще выйдет замуж. Кто из чужих удостоится высшей чести — посвящения в свои? Как они его опознают? Ему придется представить безупречные верительные грамоты: состояние, не меньшее, а то и большее их собственного; соответствующий ему заоблачный уровень жизни; особняк в идеальном месте и то, что миссис

Пьюси именует «положением». Внешние данные тут вторичны, ибо способны подтолкнуть Дженнифер к поспешному решению. Мне думается, этот избранник будет эталоном настоящего мужчины; он будет обходителен, не слишком молод, весьма терпелив и безмерно терпим. Все это от него непременно потребуется, ибо для того, чтобы обойти бдительность миссис Пьюси, ему предстоит проводить с нею много времени. С ними обеими. В сущности, замужняя жизнь Дженнифер представляется мне продлением ее теперешнего существования, просто вместо двух их станет трое. Путь к браку проляжет исключительно через венчание, а поскольку в нем прежде всего увидят предлог для нового пополнения гардероба, высший смысл обряда будет утрачен. Этот мужчина, муж Дженнифер, займет место на равном удалении от матери и от дочери и будет подчиняться обеим. Его по необходимости примут в семью, но Пьюси ему не бывать. Что там ни говори, но разве они не были безоблачно счастливы до его появления? Разве их эталон совершенства не был в них же и воплощен? И чем, интересно, он сможет обосновать требование каких бы то ни было перемен?

У меня такое чувство, будто миссис Пьюси бессмертна. У некоторых (я хорошо знаю таких людей) тень смерти предшествует ее наступлению: они теряют надежду, аппетит, жизнеспособность. Они ощущают, как уходит смысл жизни, понимают, что утратили или вообще не достигли того, к чему стремились всем сердцем, и перестают бороться. В глазах у таких людей читаешь: я мало брал от жизни, и этого уже не исправить. Но восхитительная телесность миссис Пьюси, судя по всему, исключает подобные представления, мысли, предчувствия, или как их там называть. Обеспечив себе прекрасную жизнь, миссис Пьюси отнюдь не намерена от нее отказываться, да и с чего бы? Она с самого начала знала то, чего иные неудачники не поймут за всю жизнь, знала, что можно наложить лапу на самое лучшее, хотя на всех его, возможно, не хватит. Следует поздравить ее с такой проницательностью. Любое другое отношение, вероятно, не более или не менее чем «зелен виноград»41.