Отец

На стометровке он должен выбегать из 13 секунд. Не выбегает? Стараемся, чтобы результат появился. Делаем прыжки, скачковые упражнения, приседания с песком – увеличиваем взрывную мощь. Четыре дня в неделю идет такая работа, иногда пять. Свои 80 часов отработает сейчас – значит, в следующем месяце подтянется. Так и достигаем целей с ленивыми подопечными – методами требований и принуждений.

Те, кто со мной работает больше 3 лет, понимают, что лучше все делать с ходу. Ну, или просто уйти, потому что я буду непреклонен. Сто процентов стану требовать и принуждать, а в случае неподчинения вообще выгоню. Поэтому лучше не выводить меня за рамки первых трех пунктов – убеждения, личного примера и поощрения. Как говорится, делай как я, делай лучше, чем я.

Когда мы переходим к требованию, то так может продолжаться 1–3 года, не более. Потом это все надоедает – как мне, так и воспитаннику. Если ситуация совсем безнадежная, то отпускаем нерадивых в свободное плавание. Может быть, у них где-то с кем-то другим получится, не со мной. Но обычно те, кого я отпускал, уходили, чтобы через некоторое время попроситься назад. Такое часто случается. Они взрослели, осознавали, что к чему. Это во-первых. А во-вторых – их результат снижался, и, видя это, парни начинали всерьез задумываться над своим будущем.

Периодически я наблюдал уходы из-за жизненных ситуаций. То есть расставались не оттого, что я нетерпим к кому-то, а просто жизнь заставляла идти зарабатывать свою копейку. Не каждому я мог дать такую возможность, признаю. Это в последние 4–5 лет можно кого-то устроить на зарплату, материально помочь каким-то образом. А раньше с этим было очень тяжело. И не только самим спортсменам. Но все изменилось с годами – я стал мудрее, у меня появилось больше опыта. То, что раньше не прощал, сейчас легко переношу. Думаю – зачем переживать? Не хочет человек? Упирается всеми силами? Ну и пусть себе идет, раз так. Если он думает, что где-то лучше – да на здоровье! Мы провожаем его достойно. А если он поймет, что ошибся, то может вернуться – но только однажды. У того, кто ушел первый раз, еще есть дорога обратно. Он признал ошибку и что-то осознал. Но второй раз возврата нет – у меня тут не проходной двор.

Пример: человек занимался у меня 7–8 лет. Ему исполнилось 18, он ушел в армию. И по ходу дела решил остаться, скажем, в СКА – то есть, к примеру, в московской или питерской «армейке». Ему предложили там зарплату, условия предоставили, жильем обеспечили, поступление в институт тоже стало реальностью. Ну и плюсом еще тысяч, скажем, 30 в месяц. Взамен – выступаешь за клуб. И он принимает решение остаться там. А тем временем, его ровесники здесь медленно, но верно росли над собой. Выиграли чемпионаты страны, затем Европы, а потом и мира. Дальше начали выступать по профессионалам и стали зарабатывать такие деньги, по сравнению с которыми 30 тысяч – сущие пустяки.

У меня своя система. Я с 18 лет заключаю контракт на 7 лет с теми, кто принимает мои условия. И если человек у меня на контракте, то с 18 до 21 года я полностью оплачиваю его подготовку, переезды, перелеты и так далее – вообще все обеспечивается. Но с того момента, как он начал зарабатывать, скажем, 1000 долларов и больше, он оставляет 10 процентов мне. Такой договор, такие контракты – одна десятая с того момента, когда начинаешь более или менее серьезно зарабатывать. Мне этого достаточно. Может быть, так рассуждать нескромно, но я считаю так. У посредственного тренера бывает таких 2–3 толковых человека – просто попались талантливые ребята. У нормального тренера может быть уже 10–15 хороших спортсменов. У меня их еще больше. И если они вам платят по 10 процентов, имея 3–4 боя в год, то вполне достаточная сумма набегает. Это не баснословные гонорары, но они позволяют мне готовить и проводить соревнования, летать, организовывать быт и вообще жить в целом. Поэтому в последние 5–7 лет у нас нет проблем по финансовой части. Можно даже серьезные турниры проводить.

С середины 2000-х в России в лучшую сторону изменилось многое. То, что на Кавказе, в Хасавюрте – чтобы в одном карде было семь обладателей пояса, в том числе пояса UFC, – это нечто. Поэтому если я организовываю кард, то хочу сделать его лучшим, а не просто среднего уровня. Это значит, что если в нем будет заявлено меньше 5 поясов хороших организаций, то нет смысла его даже обдумывать. Поэтому я стараюсь полагаться на трех проверенных бойцов и трех молодых – будущих звезд. Если из шести выиграют пятеро в карде, потом эти пять человек завоюют пояса, я буду считать этот кард лучшим.