Отец

Конечно, за три года я сделал уже трех своих учеников чемпионами Дагестана. А спустя пять лет у меня было два призера и один чемпион России. Когда они ушли, я переехал заниматься в Хасавюрт. Один уехал в Сирию. Я остался у разбитого корыта. Это была пора, когда хотелось бросить работу. Но время все поменяло. К счастью, всегда есть ребята, которые не могут и не хотят уйти. Племянники, родственники, твои однофамильцы, дети. Думаю – давай я их подготовлю. Тот, кто придет, будет рядом. Так и шел вместе с ними. Племянник, родственники, Шамиль, Абдурахман, Магомедов Магомед. Сейчас дерутся Осман, Умар. Все они известные бойцы. Надеюсь, что скоро, через год-два, будут на серьезных аренах выступать. Мы все семья, все друг для друга настоящие друзья.

При этом меня трудно записать в друзья сразу. Человек, который не прошел проверку длиной в 3–5 лет, не может быть другом. Скорее, это приятель, хороший знакомый, но не более. Друг – тот человек, который проверен в делах, в трудных ситуациях, в отношениях. Если каждого встречного ты будешь называть другом, тогда весь мир будет друзьями. Но так ведь не бывает, верно?

И тем не менее, у нас много друзей. Мы же знаем, с кем шли к пьедесталу, кто был рядом, кто на протяжении 3–5–10 лет переживал за нашу фамилию. Тех, и только тех людей, которым многие годы была небезразлична моя работа, мои успехи и трудности, я называю друзьями. А тем людям, которые болели и радовались за победу Хабиба, я просто говорю спасибо. Они появились, потому что переживали за него, хотели, чтобы он выиграл. Возвращение Хабиба было, наверное, и потому, что многие писали теплые слова, поддерживали, когда у него была травма.

А сегодня уже вся его работа – для болельщика. Ему уже нечего доказывать. Однажды он написал: «Тони, ты не можешь меня обвинять. У меня было 2 боя за 9 месяцев. Я выиграл пояс, я защитил его. Ты упал – тебе надо вставать, тебе надо доказывать». Так оно и есть. Сегодня нам нужны проверки – находимся ли мы в таком состоянии, в котором были? Амбициозные, голодные, которые хотят доказать, что сильнее нас, – мы будем с ними выходить. Пару раз, а может быть, три раза. Думаю, с нас этого достаточно. Это я сейчас про Хабиба. Всегда будет много людей, которые хотят его обыграть. Очень много и тех, кто хочет увидеть его поражение. Но мы постараемся не предоставить им такой возможности. Уйти на своем нуле – моя мечта. От Мейвезера даже нам ноль не меняется, если что, его бокс – не наш вид спорта. Мы просто лезем в другую дисциплину. Нам нужен октагон. Дайте нам его в клетку на пять минут, и вы увидите, во что мы его превратим. А мы рискуем, идем с ним боксировать 12 раундов и 36 минут. Поэтому ничего страшного в этом нет. А почему, к примеру, нельзя выйти, побоксировать с ним, заработать деньги, потратить их на благотворительность, отдать нуждающимся? Кто нас за это обвинит? Мы взяли у состоятельных – отдали неимущим. Это наш выбор.

Во время травмы Хабиба очень много судачили о том, что это конец карьеры. Я говорил, что надо терпеть, возвращаться. А он: «Отец, может быть, это знак сверху, что мне пора уходить?». Я настаивал на том, что так быстро сдаваться нельзя. Столько болельщиков, люди на нас надеются. Мы два раза сорвали бой с Фергюсоном – люди хотят видеть его. Дальше получилось так, что бой срывался по вине Тони, а Хабиб уже был не виноват.

В любом случае, когда мы вернулись, пошли победы, результат. Вместе с тем это было время расстройств, время нервов. Вернувшись, мы доказали, что были в обойме тогда и остаемся сильнейшими сейчас. Мы упускали шансы на пояс, когда нам могли бы назначить претендентский бой. В любое время выиграв у Фергюсона, Хабиб был бы претендентом. Это знают все. Когда мы выиграли 7–8 боев, а затем и больше, все понимали, что уже явно пора. Ждали этого поединка… и ждут до сих пор. Надеюсь, он состоится рано или поздно. Мое внутреннее убеждение, что Хабибу со временем нужен матч-реванш с Конором, плюс надо подраться с Фергюсоном все-таки.

Также я уверен, что, если Ислам Махачев выиграет еще несколько боев, он тоже должен подраться с ним. Я называю его имя всему миру, говорю об этом открыто. Следующий претендент у меня на пояс, когда Хабиб уйдет, – Ислам. Если бой состоится и Махачев выиграет, будет ясно, насколько разнится наша борьба с мировыми школами. Посмотрим. Кто-то пишет, что я ограждаю, опасаюсь. Разве просил бы Макгрегора, Фергюсона человек, который опасается? Да, мы были виноваты, когда сорвали бой два раза. Но когда у него в легких оказалась кровь, он споткнулся и упал – мы при чем? Мы же это не подстроили? В общем, это не к нам. В мире не было такого, чтобы за неделю поменяли пять бойцов. Это только Хабибу меняли. Когда Яквинта согласился, они умудрились заявить еще, что это неполноценный бой. Далее был второй матч – «Кевин Ли – Яквинта». Ну и что? Яквинта посильнее, чем Ли, оказался.