Отец

Лично я в детстве, сколько себя помню, всегда брал на себя ответственность. Еще в школу не ходил, а уже смотрел за гусями, курами, выгонял скот, вечером встречал. Когда же пошел в школу, то там тоже были задания и по учебе, и по двору, и по хозяйству. Всегда было за что отвечать.

Мать моя все время находилась дома. Отец работал на полях механизатором, водителем-трактористом. Он непрестанно трудился. Мне приходилось ездить к нему в поле, привозить обед. Также, каждое утро я бегал на зарядку, ходил в секции. У меня не было свободного времени абсолютно. Я не помню такого, чтобы я не знал, чем себя занять.

Сейчас же больше балуют, чем воспитывают. Это происходит в основном на уровне бабушек и дедушек. Родители, я думаю, стараются как могут быть построже, но их усилия порой остаются напрасными. Есть, конечно, от бабушек и польза – они мудрее, они опытнее. Но в большинстве случаев внуков они просто балуют и не наказывают там, где следовало бы. А реально наказать могут, по большому счету, только родители. В первую очередь отец. И речь совсем не о том, чтобы чуть что «давать ремня».

В 6 лет много действенных наказаний. Можно поставить ребенка в угол или дать какое-то дополнительное задание. Можно не взять его на соревнования и при всех объявить об этом в группе. Физические наказания в 6 лет какие могут быть? Пожалуй, никаких. Можно сделать замечание на родительском собрании и так далее. Цель этого всего – показать ребенку, что им недовольны. Причем недовольны из-за чего-то конкретного. Чтобы он понимал, почему старшие высказывают претензии.

Через 2–3 дня после того, как ко мне привели ребенка, я уже в основном понимаю, чего он может добиться. Случаются очень характерные эпизоды. Вот недавно видел, как один мальчик играл с теннисной ракеткой, демонстрируя полное отсутствие внимания и концентрации. Вместо того чтобы попытаться укротить мяч во время игры, он смотрел по сторонам, не пытался думать. А мячик, он же за определенное время возвращается к тебе – просчитай это, попробуй. Нет – парень просто хлопает глазами. Ну, и бабушка рядом с ним делала все, что он хочет. Это просто несобранный избалованный ребенок. Перед нами постоянно такие примеры. Но ничего нового в этом нет: бабушка любит внука, балует его. Поэтому я думаю, что родителям нужно больше времени проводить с сыновьями.

Я отношусь к своему внуку, мне кажется, как и любой дедушка – тоже иногда балую. Но когда он придет в зал, я буду очень строгим. В строю все равны. Никаких поблажек. Там я уже не дедушка, там я заслуженный тренер, к которому должны относиться с уважением и внимательно слушать. Нет – пару раз за ухо и потом за дверь. И он первый будет наказан для примера. Я думаю, внук поймет, почему я в зале строгий.

Мы с детьми говорим постоянно. Один может быть подготовлен, а другой недавно пришел в зал и пока отстает. Объясняю ему, что это не повод стесняться или расстраиваться. Дело тут в психологии, не более того. Внушаю общие для всех правила: раз уж вы пришли ко мне все вместе, то и учиться будем вместе. Те, у кого хорошие способности, должны помогать слабым. Ты сильный и добрый только тогда, когда учишь своего друга и ровесника тому, что умеешь сам. Если можешь лучше, почему не подтянуть приятеля? Так поступают хорошие товарищи. Оттого-то в друзья надо выбирать лучших из лучших, а не просто тех, кто с одного двора или учится в том же классе.

Когда Хабибу было лет 15–17, его нужно было опекать. А так он видел все. Начал ходить на ковры, был в зале. Старшие все у него занимались. Ситуация была безвыходная: он не может заниматься тем, чем не занимаются остальные. По учебе предъявлялись такие же требования к нему. Помощь по дому, конечно, была: мы тоже его оставляли ответственным, также проверяли на пригодность к сельским работам. Он справлялся, проблем не было.

В раннем детстве Хабиба, мне кажется, больше всего в работе с ним помогало поощрение. В будни похвалишь его за что-то, скажешь, что он хороший, – а потом, к концу недели, поощришь чем-то посерьезнее, например поездкой к морю. Но больше всего он в детстве радовался, когда я говорил: «Сынок, игра и сумка. Ты знаешь, как и что». Там в сумке была кипяченая вода и сырая, две бутылки. Кипяченая использовалась, чтобы напиться во время игры. А сырая – чтобы умыть вспотевшее лицо. У Хабиба всегда было запасное полотенце, носки. Во время перерыва ему нужно быть готовым. Если я поднимал руку, он должен был увидеть и быстро открыть бутылки. Я подбегал, он наливал мне на руки сырой воды, я мыл лицо, потом делал глоток кипяченой, все бросал и убегал обратно на поле. В это время другие тоже хотели взять у него воду. А он всегда говорил: «Нужно спросить у отца. Если до конца игры здесь не хватит, я буду виноват». Для него это были самые ответственные моменты – когда я играл. Ему тогда было 8–10 лет. Он постоянно бегал с той сумкой по бровке. Став постарше, лет в 12–13, уже понимал, что не только вода и полотенце нужны – болел за игру, спрашивал, почему я сделал так, а не иначе.