Отец

ФРИДЬЕШ КАРИНТИ ОТЕЦ

Вот уже тридцать лет подряд мой отец отправляется на службу ровно в половине восьмого утра, ровно в час приходит обедать, в три снова уходит и возвращается домой к восьми вечера, точно к ужину.

Меня он будит в семь утра, мы делаем обтирание холодной водой, вместе завтракаем за большим обеденным столом, затем отец просматривает мое расписание, проверяет, беру ли я с собой все нужные учебники. За обедом мы снова встречаемся, и я должен рассказать, кто и как отвечал на уроках, на чем мы остановились, и что нам задали на завтра.

Отец сам составлял для меня список книг, не предусмотренных гимназической программой, которые мне предстояло прочесть дома. Каждый день мы для тренировки говорили на разных языках: у нас были немецкий, французский и английский дни. После ужина отец читал мне в оригинале классиков, подчеркивая фонетические и интонационные правила. Мы вместе переводили и объясняли «Песню о Роланде» и «Вильгельма Мейстера»… Вместе занимались гимнастикой по системе Мюллера.

Так шли мои гимназические годы, день за днем, год за годом, начиная с семилетнего возраста, то есть после того, как умерла моя мама.

Лето мы проводили в Сент-Эндре. Отец приезжал по воскресеньям, мы гуляли по берегу Дуная, вместе заплывали на островки, по очереди гребли на лодке, совершали экскурсии в Избе, в Манфалву или к студеным ключам в Старые воды. Но если бы меня сейчас спросили, помню ли я какой-нибудь конкретный разговор с отцом за все время, которое мы провели с ним вместе, я, пожалуй, сразу не нашел бы, что ответить.

Хотя один-единственный такой разговор я все-таки помню.

Мне исполнилось четырнадцать лет. Как-то под вечер я брел домой по улице Керепеш. И вдруг встретил на улице отца.

Это было впервые в моей жизни.

Впервые мы встретились на улице неожиданно, в неусловленное время и в неусловленном месте, среди незнакомых, спешащих, не замечающих друг друга людей.

Он шел мне навстречу.

Я узнал его издалека, а он меня, вероятно, мог и вовсе не заметить. Но на расстоянии шага вдруг заметил и, казалось, был очень удивлен. Мы остановились, и он растерянно помолчал, точно не зная, о чем со мной заговорить.

— Откуда ты?

— С урока музыки. Пойду к дяде Каройю.

— Ага…

И еще с минуту он молчал. Потом спросил:

— Ну… как дела в школе?

Мне показался странным этот вопрос. Я впервые заметил, что отец говорит лишь для того, чтобы что-нибудь сказать: ведь он прекрасно знал мои школьные новости.

— Спасибо, — отвечал я глупо и неловко.

И в эту минуту мне стало вдруг как-то неприятно, не по себе: в толпе снующих вокруг людей мой отец оказался вдруг ниже и меньше, чем я всегда себе представлял. Еще с минуту мы простояли рядом. Неожиданно отец как-то странно улыбнулся.

— Ты вырос, — произнес он. Покачал головой и потрепал меня по щеке. — Каникулы пошли тебе на пользу. Ну, до свиданья.

Это произошло спустя три часа после того, как мы виделись за обедом.