Отец

Я лежал и не знал, что предпринять. Меня столь откровенно ласкала моя собственная дочь.

— Давай теперь грудь помассирую.

Я перевернулся, прикрыв тканью толстый напряженный член. Катя стала натирать маслом мою грудь. Ее руки опускались все ниже и ниже. Я уже просто дрожал от возбуждения. Катя, видимо, тоже возбудилась. Я видел, как сквозь тонкую полупрозрачную ткань сорочки проступают ее эрегированные соски.

Дойдя до пояса, Катя остановилась в нерешительности. Я видел, что она и так сильно смущена. Но возбуждение толкало ее вперед. Решившись, я просто откинул прикрывающую мое орудие войлок — или вельвет? Словно ожидавшие этого, Катины руки двинулись вниз. Стоило им только охватить каменный ствол, как я окунулся в пучину блаженства. Катя нежно двигала рукой вдоль стержня.

Я просто лежал и смотрел на свою дочку. Как бы очнувшись от сна, девушка покраснела и убежала. Вернулась с полотенцем и вытерла сперму с моего живота. Глаза были опущены. Видимо, Кате было стыдно.

Еще бы. Кончив и став невольной свидетельницией эякуляции отца, она чувствовала себя неловко, как и любая особа женского пола, оказавшаяся в подобной ситуации.

Катя кинулась мне на грудь и прижалась.

— Ты не сердишься на меня? Я такая плохая, — прошептала она.

Я обнял ее.

— Не сержусь. Как я могу сердится на свою дочку, своего ангела. Все хорошо.

Бедром я чувствовал прижатую промежность своей дочери. Сорочка была мокрой, и я ощущал жар, исходивший от девочки. Непроизвольно Катя терлась о мое бедро.

— Давай я помогу тебе, — дрожа, сказал я.

Катя подняла на меня глаза. В ее глазах стыд боролся с похотью.

Я просунул руку Кате между ног. Там пылало. Осторожно стал гладить ее мокренькие губки. Катино дыхание участилось. Ноги девушки как-то сами собой раздвинулись.

Я стал легонько, совсем чуть-чуть, касаться пальцем скользкого набухшего клитора дочки. Сильно нажимать было пока нельзя, ведь Катя была довольно стеснительной девушкой. Самым эротическим в этой сцене было, пожалуй, ее лицо, а не возбужденный половой орган или сильно эрегированные соски, отчетливо проступающие сквозь ткань сорочки. Фантастическая смесь невинности и похоти. Катя чуть ли не до крови закусила губу. Но я не увеличивал нажим, приучая дщерь к изысканному наслаждению.

Перевернув дочку на спину, я опустился между ее ног. От вида влажной раскрасневшейся вульвочки я пришел в безумство. С жадностью я накинулся на Катину промежность, терзая ее языком. Нащупав клитор, стал посасывать его, теребя языком. Дочь уже металась по кровати. Из ее горла раздавались стоны. Вот ее тело выгнулось. Катя прижала мою голову сильнее — и вновь раздался протяжный стон.

Через минуту ее тело расслабилось и, к своему удивлению, я понял что Катя спит.

Осторожно, боясь разбудить ее, я лег рядом и забылся сном.

* * *

Утром Катя вела себя, как будто ничего не произошло.

Весь день я ждал вечера и думал, как теперь вести себя.

Ужиная, я уже был возбужден. После трапезы пошел принять душ. Поливая себя холодной водой, пытался хоть немного остудиться.

Катя сидела на кровати.

— Папа… я знаю, что ты каждый вечер в туалете сам себе снимаешь напряжение… — Пауза. — Дрочишь… Мастурбируешь. Знаю… что это я — причина, — Катя подняла на меня взор. — Позволь, я буду делать это постоянно.

Я был шокирован таким предложением, хотя между нами уже и были некоторые, не свойственные правильным людям, истории. Катя подошла ко мне и стянула с моих бедер полотенце. Взяв за руку, она подвела меня к кровати. Я как во сне повиновался и лег на спину, свесив ноги с кровати. Катя опустилась передо мной на колени. Ее руки стали ласкать мой начавший твердеть ствол. Потом дочь наклонилась и вобрала в рот головку. Она то поднималась, то опускалась, так что я чувствовал, как член проскальзывает дочери в зев. Ей не потребовалось много стараться. Буквально через несколько минут она довела меня до пика наслаждения. Почувствовав, как из члена брызнуло, Катя только глубже заглотила пенис. Горло судорожно сокращалось, заглатывая сперму, и доставляло мне все больше удовольствия.

— А теперь давай спать, — выпустив член изо рта, сказала Катя.

— А как же ты? — спросил я.

— Все нормально.

— Давай я тоже поласкаю тебя, — сказал я. — Помастурбирую девочку немножко.

Голенькая девушка, сидя передо мной, нерешительно сказала:

— Я хочу... так, папа…

Шаловливая ручка оказалась между ног. И девушка довела себя до оргазма сама.

О, это был весьма небыстрый процесс. Но, с другой стороны, ей хватило каких-то полутора минут. Катя тихонько застонала. И по-девичьи кончила.

— Я спустила, папа…. — тихо сказала она. — Мне было приятно…

Помолчала.

— А знаещь, папа, как я кончаю? Когда никто не видит. Только не говори никому…

Девочка вновь стала шуровать. Я с наслаждением наблюдал за онанирующей дочерью.

Катя оседлала подушку и стала ритмично двигаться туда-сюда. Я наблюдал, млея, как детка, приоткрыв те и другие губки, наслаждается, — да, это явно доставляло ей удовольствие.

В конце концов она, посидев, прямо-таки рухнула, приняв горизонтальное положение. И мы, накрывшись одеялом, уснули.

* * *