Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»

Подруга Вера 3 сентября 1935 года привезла Елену с маленьким Аликом в Загорск и привела к отцу Серафиму. Он их уже ждал. Здесь, в маленьком домике, он крестил обоих — и мать, и сына. Затем настала очередь Веры, и она тоже крестилась. Когда у Елены родился второй сын, Павел, крестной, естественно, стала Вера. Ей не довелось выйти замуж, она глубоко привязалась к обоим детям и помогала Лене их воспитывать. Отец Серафим горячо полюбил двоюродных сестер и однажды признался им, что они ему ближе собственных. Один из посетителей как‑то спросил у него, чьи эти два мальчика, и он ответил: «Они мои!»

Елена и Вера регулярно ездили из Москвы в Загорск к отцу Серафиму. Вместе с другими его духовными детьми они участвовали, когда могли, в праздничных богослужениях. Вера оставила воспоминания о первой Пасхальной ночи: «Прежде чем начать богослужение, батюшка послал кого‑то из присутствующих убедиться в том, что пение не слышно на улице. Началась пасхальная заутреня, и маленький домик превратился в светлый храм, в котором всех соединяло одно ни с чем не сравнимое чувство — радости Воскресения. Крестный ход совершался внутри дома, в сенях и в коридоре. Батюшка раздал всем иконы для участия в крестном ходе»[30].

Не так ли мы представляем себе первых христиан во времена гонений Рима? Не случайно Вера назвала свои воспоминания «Катакомбы XX века»[31].

В январе 1941 года муж Елены был арестован, но не по политическим мотивам: он был обвинен в растрате. В конце года его оиравдали и выпустили на свободу. Когда он находился в тюрьме, материальное положение семьи было очень тяжелым.

В воскресенье 22 июня 1941 года Вера поехала в Загорск одна. День обещал быть хорошим, погода была чудесной, Церковь отмечала день памяти всех российских святых. Перед самым уходом Алик сказал ей: «Пожалуйста, узнай у дедушки (так он называл отца Серафима), будет ли война, когда я вырасту?»

Минувшей ночью гитлеровские армии перешли советскую границу. Страна была ввергнута в новые и ужасные страдания. И если Сталин забился в угол и не показывался целых десять дней, то митрополит Сергий в тот же день составил пастырское письмо, призывая православных защищать Родину. Когда наконец Сталин выступил по радио, он после обычных слов «Товарищи! Граждане!» добавил обращение, с которого по традиции начинается проповедь: «Братья и сестры!» Любопытное изменение словаря…

Через Веру отец Серафим посоветовал Елене найти жилище в Загорске или в его окрестностях и обосноваться здесь с детьми, что она и сделала, к великому удивлению друзей и знакомых, поскольку осенью, когда вражеские войска все ближе подходили к столице, москвичи старались уехать из города как можно дальше. Но отец Серафим был убежден, что это место находится под защитой преподобного Сергия.

Отец Серафим скончался в начале 1942 года. Он был тайно похоронен в подземелье. За некоторое время до этого, предчувствуя свою кончину, он в первый раз исповедал Алика, хотя тому еще не было семи лет. «Я чувствовал себя с дедушкой так, — рассказал ребенок, — как будто я был на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой разговариваем».

Что же касается отца Серафима, то он давно уже предсказал двум сестрам: «За ваши страдания и благодаря вашему воспитанию ваш Алик будет большим человеком». Позже отец Александр выразит беспредельную признательность своей матери и ее сестре за то, что они сохранили пламя веры, открыли ему Евангелие в столь трудные времена, когда вера преследовалась и, казалось, угасала и когда даже очень известные христиане не выдерживали и отрекались. «Это была трагическая эпоха, требовавшая большого мужества и верности»[32].

Перед смертью отец Серафим поручил своих духовных детей двум очень близким ему людям: отцу Иераксу[33] и отцу Петру Шипкову[34]. Отец Иеракс также пребывал в подполье и тайно жил недалеко от Загорска. Отец Петр был рукоположен самим Патриархом Тихоном и даже был какое‑то время его секретарем. После нескольких лет ГУЛАГа он смог устроиться на работу — счетоводом на фабрику в Загорске. Однако в результате доноса оба священника в 1943 году были арестованы, так же как и монахиня[35], у которой нашел приют отец Серафим. В это же время владыка Афанасий, который провел много лет в лагерях, а сейчас находился в ссылке в Сибири, вновь был арестован. Все они были осуждены как руководители «подпольной религиозной организации». Дело дошло до того, что органы отдали приказ выкопать тело отца Серафима…

«Поражу пастыря, и рассеются овцы стада»[36].

И тем не менее в Загорске продолжал существовать подпольный женский монастырь[37], где духовником до самой смерти был отец Серафим. После его кончины настоятельница мать Мария продолжала укреплять юного Александра и помогала ему формироваться духовно.