Однако это не означает, что они имеют право на кого‑то давить и принуждать идти за собой. Один из современных подвижников, отец Софронйй, ученик старца Силуана Афонского, писал: «Подлинно по–христиански спасти можно только любовью… никакому насилию нет места» [165]
. Значит, истинное христианство по самой сущности таково, что не может быть агрессивным. Агрессивной бывает только пропаганда. А отец Александр считал, что христианская проповедь не должна иметь ничего общего с пропагандой, ибо приобщить кого‑то к спасающей любви Христовой можно только любовью.Христианская проповедь отличается от пропаганды тем, что она обращается к
Когда служители алтаря смыкались с государственной властью в едином стремлении подавить всякое разномыслие, когда они превращались в орудие идеологической пропаганды, они становились самыми опасными врагами Христа.
Батюшка говорил: «…все агитаторы всех времён дышали одним — полным и окончательным презрением к человеку». Эти слова надо рассматривать как предостережение современным проповедникам Слова.
В годы Советской власти подобные предупреждения казались странными: какая, казалось, могла быть церковная пропаганда в условиях государственного атеизма? Но слова отца Александра оказались пророческими. Как только Церковь в России получила свободу, её проповедники, воспитанные в «традициях» тотального презрения к человеку, стали повторять ту модель общения, к которой были приучены с детства.
«Сегодня дай нам волю, — говорил батюшка о церковнослужителях, — мы такого наговорим, хоть святых выноси». Таким образом, отсутствие возможности вести церковную пропаганду при Советской власти было не так уж плохо… В служении самого отца Александра не было и намёка на авторитарный стиль; ему это было органически чуждо.
4
Конечно, проповедуя в атеистической стране, невозможно было не говорить о корнях атеизма, о причинах гонений на Церковь. Отец Александр считал, что «за торжество язычества в России несут ответственность сами верующие» (эту мысль высказывал и духовник отца Александра протоиерей Николай Голубцов).
В одной из проповедей батюшка вспоминал, что на русских знамёнах в период первой мировой войны было написано: «Вновь водрузим крест на Святой Софии!» (в Константинополе). Но водрузить его не удалось; напротив, Россия вскоре потеряла много собственных храмов. «Кто виноват в том, что храм Святой Софии был отнят у христиан? — спрашивал батюшка. — Неужели сарацины, которые пришли и превратили её в свой дом молитвы?»
Сейчас, восстанавливая храмы, люди возлагают вину за их разгром на атеистов. Но в истории народа Божия уже было разорение храмов; это зафиксировано в Библии. Отец Александр говорил про разрушение Иерусалимского храма: «Разве это относится только к храму Соломона или к храму Ирода? Нет, это относится к любому месту почитания богооткровенной религии. Это относится ко всем храмам».
Батюшка, конечно, жалел о погибших храмах, но побуждал членов Церкви понять причины, по которым отошла от них помощь Божья. Он призывал каяться в грехах, которые лишили христиан Божьей поддержки и защиты. «Раз храм разрушается, — говорил он, — значит Бог прежде Сам оставил его».
Таким образом, пустые храмы свидетельствуют не о происках атеистов, а о пустых сердцах их прихожан, и лучше об этом знать, чем строить и наполнять храмы искусственно, забывая о том, в каком состоянии находятся души людей.
Одному из своих друзей отец Александр говорил: «Вы что, всерьёз думаете, что атеисты виноваты в разрушении церквей? Настоящие виновники — ложные христиане, всякие купцы и дворяне, мироеды, которые мучили крепостных, пьянствовали, развратничали, а потом перед смертью, пытаясь откупиться от греха, жертвовали деньги на постройку храмов. Виноваты и церковники — те, что пили, подлаживались под мирскую власть, благословляли всякие безобразия. Атеисты явились лишь орудием гнева Господня. Перечитайте пророков Библии, и вам всё станет ясно» [166]
.