Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

«Однажды, это было в первые века Церкви Христовой, воины везли в Рим на казнь осуждённого. Много раз им приходилось это делать. Обычно они конвоировали людей мрачных, озлобленных, отчаявшихся. За ними следовали родные, близкие, которые плакали, которые прощались с этими осуждёнными навсегда. Но на сей раз везли они человека необычного. И как только они приплывали на корабле к пристани, или входили в очередной город (а им предстояла дальняя дорога), — каждый раз они удивлялись. Удивлялись и самому арестанту, и людям, которые повсюду встречали его.

Он не был похож на обычных преступников. Казалось, он ехал не на смертную казнь, а на радостную встречу. Казалось, он с нетерпением ждал этого часа, хотя был он ещё человек нестарый. Его встречали люди, падали ему в ноги, целовали руки, приветствуя его как христианского епископа. Они говорили ему: “Не оставляй нас, отец наш”, а он отвечал им: “Пусть ваша любовь не мешает мне стать пшеницей Божией. Я знаю, что меня должны отдать на растерзание диким зверям, но пусть плоть моя будет перемолота, как бывает перемолота пшеница, когда из неё выпекают добрый хлеб. Нет у меня другого желания, как пострадать за Господа”.

Звали этого человека Игнатий. Был он родом из Антиохии и был епископом тамошней Церкви… Его называли Богоносцем, и сам он это имя принял. Когда судья на допросе спросил его: “Почему тебя, Игнатий, епископ христиан, называют Геофором, Богоносцем?” — он отвечал: “Да, так называют меня, потому что в сердце своём я всегда ношу образ Своего Владыки и Возлюбленного Христа Спасителя”.

И когда судья всячески пытался склонить его к отречению от веры, чтобы смутить и поколебать паству, епископ Игнатий сказал: “Только теперь, когда ты меня осудишь, уподоблюсь я Своему Учителю и Господу”.

Он был осуждён и специально отправлен в Рим для публичной казни, чтобы как можно больше людей увидело его смерть и устрашилось, чтобы увидев, что он поколебался, быть может, и сами бы поколебались.

Ожидая своего смертного часа, Игнатий проделал долгий, по тогдашним понятиям, путь. Из Сирии в Рим, по дорогам, по морю на кораблях, от порта к порту, все ближе и ближе к месту своей казни. Они хотели превратить его путешествие в пытку, однако для него эта дорога стала путём торжества. Его всюду встречали христиане; в то время их было уже много, несмотря на то, что не прошло ещё и восьмидесяти лет со дня Воскресения Христова и Пятидесятницы.