Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

В последней моей передаче по радио один из слушателей сказал: нам нужен Моисей, который вывел бы нас из того состояния, в каком мы сейчас находимся. Я согласился: да, действительно, нам нужен Моисей. Но «Моисей» был убит 9 сентября 90–го года. И поэтому мы все, христиане, его ученики, должны, если угодно, стать коллективным Моисеем, который ведет народ к свободе, к свету, который укрепляет веру и надежду людей, который продолжает вести ту же линию духовного возрождения, что и отец Александр. Необходимо прежде всего уйти от уныния — не только потому, что уныние смертный грех, но и потому, что люди смотрят в первую очередь на нас, христиан: а они-то как себя ведут? Они-то тоже в этом отчаянии и унынии? Чтобы укрепить дух других, мы сами должны укрепляться духом, руководствуясь тем, что воспитал в нас наш новый Моисей, а главное тем, что сказал нам Господь: «Не бойтесь. Не бойся, малое стадо».

Статью, о которой я вам говорил, я закончил словами, какими хочу закончить и свое выступление. Это слова отца Александра Меня: «Сегодня, когда напряженность в обществе достигла точки почти критической, я не хотел бы давать людям никаких поводов полагать, что у меня есть иллюзии, — я человек без иллюзий, — но я верю, что Промысел Божий не даст нам погибнуть, и всех, у кого есть искра Божия в сердце, я призываю к тому, чтобы твердо стоять и не поддаваться ужасу и панике: мы пройдем через все эти полосы в конце концов, пройдем, я убежден. Всё было: мы видели и войны, и катастрофы, пройдем и через это».

22 января 1999 г. [52]

Сегодня 64 года со дня рождения отца Александра Меня. Он написал много книг, научных статей, но он не был кабинетным ученым — прежде всего он был священником. Таким священником, который не ограничивался только уставной службой и исполнением треб. Ему был дан пророческий дар, он многое знал о человеке и человечестве, и он возвещал высшую правду. При этом он не был бесстрастным аскетом — он был деятелем, он был борцом со злом, в первую очередь со злом духовным.

В январе 1990 г. отец Александр дал интервью «Литературной газете». Он сказал там, что его очень тревожит инерция — не физическая, биологическая, а психологическая, социальная. Выражается она, в частности, «в упорном неприятии правды о нашем прошлом не только людьми пожилого возраста — им для этого приходится расставаться со своими старыми иллюзиями, — но и значительной прослойкой молодежи, у которой неожиданно проявляются тенденции к тоталитарному мышлению» и соответствующим чувствам. «Вот эта инерция, — сказал он, — инерция гигантской социальной болезни, что раскинулась почти на полсвета, меня тревожит».

А еще он там сказал: мало объявить правду, разоблачить неправду и думать, что без наших усилий всё само собой пойдет как надо. «…А то, что дом разворочен, взорван, ограблен, об этом забыли?» Это точно так же относится и к Церкви, к которой обращаются, потому что надеются получить от нее сокровища духа — «но не хотят знать, что и наш церковный дом был разграблен, разворован, унижен, что он обезлюдел на долгое время. Вот у нас часто говорят о последствиях войны, голода, — а мы живем сейчас в последствиях колоссальной исторической патологии, и они, эти последствия, живут и сейчас в душах людей, в трудовой этике, в семье, в сознании, на улице…»

Так говорил отец Александр, и эти его слова многое объясняют. Мы калеки, инвалиды в нравственном отношении, и никакие внешние перемены ничего не дадут, если у нас нет уважения к свободе и достоинству человека, к чужому мне–нию. А свобода ведь вырастает из духовной глубины человека. Ностальгия по прошлому, считал отец Александр, ни к чему хорошему не приведет. Когда люди теряют духовные ориентиры, они начинают цепляться за прошлое, причем за мифологизированное, придуманное, идеализированное прошлое.

Речь не о том, что надо отказаться от нашего духовного и культурного наследия, — напротив, его надо осваивать и развивать, — речь о том, что из прошлого извлекают традиционалистские стереотипы — фанатизм, замкнутость, шовинизм, ксенофобию, поиск врагов, которые будто бы виноваты во всех наших бедах.

Христианство обращено не в прошлое, а в будущее, и если уж возрождать, то возрождать надо дух Евангелия, дух свободы, любви, терпимости, уважения к личности. Но без шкалы ценностей, без развития в человеке духовного ядра, без следования Христу это невозможно. И если человечество не остановит размывание нравственных принципов, «современная цивилизация может совсем лишиться будущего». Так считал отец Александр. Он был уверен в этом.