Отец Арсений

О чем говорили они, мне неведомо, но уехать в тот же день мы с Митей не смогли, поезд был только в 14 часов на следующий день, пришлось остаться. Учитывая сложность питания Мити, Надежда Петровна приготовила для него что-то протертое. Вечером о. Арсений более трех часов беседовал с Дмитрием, утром все приехавшие исповедовались и причащались. В 14 часов выехали в Москву, народу в вагоне было мало, в четырехместном купе ехали только мы с Митей.

Когда мы ехали к о. Арсению, Митя был в угнетенном состоянии, но возвращался уже другим, просветленным, радостным, полным энергии. Почти всю дорогу говорили, в основном он. Я знал Митю, знал его последнюю жену, знал всю его жизнь, но когда мы ехали, он словно старался обнажить себя передо мной, показать негативность своих поступков, говорил о том, что был женат не один раз; и рассказывал это не мне, а самому себе, как бы проводя психоанализ, а я был молчаливым слушателем; возможно, он просто забыл о моем присутствии.

«Я бесконечно рад, – говорил Дмитрий, – что вновь свиделся с о. Арсением; в жизни встречался со многими священниками, благоговел перед ними, старался выполнять их советы и наставления, но вчера и сегодня получил больше, чем получал тогда. Начал рассказывать о. Арсению о своих домашних трудностях, о сложившейся обстановке на работе, упомянул несколько имен людей, непонимающих меня; о. Арсений перекрестился, остановил и тихо стал говорить. Он вошел в мое внутреннее «я», мой духовный мир, и читал скопившиеся во мне за долгие годы наслоения. Я слушал и видел себя, видел бездну совершенных ошибок, не исправленных и пропитавших все мое существо. Он говорил о людях, с которыми не сложилось взаимопонимание, называл их имена, показывал их взгляд на сложившуюся обстановку, говорил от имени этих людей, словно зная их.

«Почему вам всем трудно? Каждый видит только себя и ни на одно мгновение не хочет встать на позицию другого». Он был прав во всем; после долгой очистительной беседы и исповеди тяжелейший груз моих переживаний был снят, я понял, что надо делать, и возвращаюсь домой другим человеком.

Ты пойми, – говорил Митя, – можно было подумать, что его разговор со мной был беседой опытного психолога-аналитика, возможно, психиатра с огромным опытом работы. Он не задал мне ни одного наводящего вопроса; изредка кладя на себя крестное знамение, он раскрывал весь мой внутренний мир, и не только мой, но и тех людей, с которыми складывались мои трудности; и при этом поражало то, что он понимал этих людей и знал, никогда не видя и не слыша о них.

Конечно, не был о. Арсений опытным психологом, психоаналитиком, психиатром – просто у него были всеобъемлющая любовь к человеку, соединенная с любовью к Богу, великий духовный опыт и данный Господом дар проникать в душу человеческую прозорливым взором. Я – профессор, доктор медицины, психиатр, принявший тысячи больных и здоровых людей, с огромным опытом работы, написавший десятки научных работ по психиатрии, – был перед ним как студент, только начинающий изучать заданный курс. Если бы я, психиатр, знал психику и духовный мир больного подобно о. Арсению, то, думаю большинство моих больных давно бы выздоровели. Но чтобы стать человеком, подобным о. Арсению, нужна постоянная молитва, устремленная к Богу, и всепоглощающая любовь к человеку; соединение этих двух начал создает подвижника, молитвенника, старца».

Еще дважды мы приезжали с Дмитрием к о. Арсению, в дальнейшем он приезжал без меня. Во второй приезд состоялся крайне интересный разговор, записанный мною по возвращении в Москву.

Приехали, в доме уже находилось несколько человек из Москвы, Воронежа и Владимира. Мы сидели вечером в столовой; Антонина Сергеевна, зная, что Дмитрий Евгеньевич психиатр, задала вопрос: «Скажите, Господь исцелял бесноватых, это были душевнобольные?»

Дмитрий ответил: «Человек может болеть душевной болезнью, но может болеть духовным заболеванием, это совершенно разные заболевания. Люди, больные духовными заболеваниями, – это бесноватые; они одержимы жаждой убийств, непреодолимым желанием совершать зло, пытать, истязать, оскорблять, вся их духовная сущность пропитана злом, они могут поклоняться злу – демоническим силам. Вспомните двух бесноватых, живших во гробах (Мф. 8, 23), их одержимость. Вспомните следователей НКВД, проводивших допросы с применением ужасающих пыток, надругательствами над допрашиваемыми, их превосходящие понимание о человечности издевательства над женщинами. Эти следователи были тяжело духовно больны, силы зла – демонизм захватил их души, но многие из них совершенно не болели душевными заболеваниями, я встречал таких духовно тяжело больных не один раз. Этих людей психиатрия не может лечить, это – одержимость.

Избавление от духовной болезни может быть совершено по милости Божией только духовным подвижником, полностью погруженным в молитву, любовь к Богу, людям, и не всякий пастырь вылечит такого больного, что подтверждают слова Господа нашего Иисуса Христа: «Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста». (Мк. 9,29).