Отец и сын

– Пиши, пиши, обо всем пиши, ничего не забывай… Напиши, наприклад, что я нынче с утра посрать хорошо сходил – и это батюшке будет радостно… Негодяи, как есть, негодяи – оба! И старый, и младый! Воздуху свежего лишили меня вовсе! Хоть бы гулять вечерами выпускали… А то ведь от книжного духу у меня чахотка, может, скоро откроется. Заболею и умру в муках; а коли умру – что вы тогда батюшке отпишите, чем оправдываться станете?

Читатель сам уже почувствовал: в этих царевичевых тирадах ощущалось немало смешного. Алексей юмора не гнушался и хорошо его понимал. Нередко и титулованные соглядатаи тон его подхватывали и получалось очень весело:

– Так ведь мы Твое Высочество отпускали уже гулять. И не раз. Пока не зареклись. Потому как наследник престолу сразу пиво бежал пить, либо вино. Вон как немцы-то гуляют – чинно-благородно, цветочки дамам дарят… А ты? Не так давно не мы ли тебя, Алексей свет-Петрович силою из веселого дома фрау Кёллер едва вытащили? Что ты при том, пьяным будучи, кричал – вспомнить ныне и то стыдно…

– А я не помню! – громко смеялся в ответ Алексей. – Неправда ваша! А коли и правда, так озаботьтесь тем, чтобы я мог нужду свою мужскую справить… Озаботились? Нет. Так озаботьтесь – бабу сюда мне приведите! Я – заплачу! У меня денег много!..

Царевич весело смеялся, и его караульщики смеялись тоже.

9

… Так вот и шли для них в красивом городе Дрездене – день за днем. По саксонской станице же ходило немало слухов. Вот, скажем, слух о том, что герцог, наконец, решил достроить дворец. «Деньги, что ли появились! – рассуждал обыватель. – Наверное. Откуда? А царь снова дал. Везет герцогу… А интересно, что бывает на небесах изменникам? Все-таки царь излишне добрый человек. О его жестокости много пустого болтают. Ведь он непременно должен был нашего толстого Августа ныне с порога метлой приказать прогнать. А он – снова взял герцога в союзники… Чудеса! Нет, все-таки этих русских понять очень трудно»…

Эти и подобные им слухи достали и русских ушей. Александр Головкин, поскольку отец его долгое время занимался иноземными делами, а сам Александр с отрочества с большим вниманием слушал отцовские суждения – теперь и сам комментировал ситуацию – активно и занимал слушателей полным знанием существа дела:

– Почему Государь наш сызнова к Августу лицом повернулся? – Отвечу легко. Нынче войны без союзников не ведутся. И хотя цена нынче Августу – грош и не более, но все может помочь – хотя знакомствами. Ведь кто нам благосклоние цесаря Карла дал? Август. Он в европейские дворы вхож и всюду свой: через него и нашенское местечко в Европе махонькое найдем.

На что Трубецкой резонно возражал… «Нам теперь Август – что? Пустое место. Русские пушки и батальоны в Померании ноне сто крат полезнее Августа будут».

А заканчивались эти вечерние беседы, как правило, снова на пивную тему, ибо по вечерам царевич снова начинал клянчить выпивку. Но, понятное дело, – ничего не получал. Хотя, вообще-то, интересно: а когда, все-таки, царевич имел возможность выпить пиво в Дрездене? Был такой день? Отвечаем: был. Воскресение.

10

Надо, однако, заметить, что весьма скоро – через каких-то три месяца столь строгий и изнурительный для наследника режим был значительно смягчен. Почему? Да потому, что две задуманные первоначально как параллельные и независимые задачи – учеба и женитьба, показали свою зависимость друг от друга. Точнее говоря – женитьба не могла ждать окончания учебы. И тогда…

И тогда сначала была значительно разбавлена уроками музыки и танцев процедура основного обучения. А потом и вовсе – и Алексею и его людям было велено переехать в Краков. Дрезденский академический период закончился. В Кракове надлежало и геометрию, и математику изучать практически – в приложении к фортификации. Это, скорее всего, решил батюшка. Традиционный университетский курс показался ему длинным и ненужным для наследника московского трона.

11

Университет в Кракове в начале 18 века был не очень большой, но известный. Уже ясно, почему царевичу не пришлось тянуть истинно-студенческую лямку, слушая только что-то вроде спецкурсов – лишь для него или почти лишь для него. Повторимся: такая организация обучения была устроена с полного отцовского одобрения. Однако причина такового одобрения не только в том состояла, что торопились с женитьбой. Отец, скорее всего, полагал, что неизбежную нехватку знаний сын восполнит потом, самостоятельным образованием, так как это делал сам Петр. На это отец рассчитывал. Но расчет его – не оправдался. Сын был не то, что отец. Совсем не то. Яблоко в данном случае упало далеко. Если Петр, что общеизвестно, был в высшей степени энергичен, целеустремленен и обладал мощной волей, то – мы уже понимаем это – сын энергию кругом не источал вовсе, целеустремленностью характерен не был, а что касается воли, то её, надо полагать, у Алексея вовсе не было. Такой был человек.