Отец Иакинф

— Да и палата тоже хороша, — сказал секретарь, подлаживаясь под настроение архиерея. — На все наши обращения только и получаешь, что ответы о новых и новых задержках и безурядицах. То надворная советница Хлебникова, у коей та девка квартиру имела, сообщает, что явиться на допрос не может по болезни; то другая, Ногина, отзывается, что девка та ушла в лес по ягоды и не воротилась, а в какое точно место, о том не сказывала, и она не знает; то квартальный надзиратель Колычев якобы отлучиться не может и просит прислать ему вопросные пункты. Ежели они и впредь будут так поспешать, им и до второго пришествия дела сего не расследовать.

— Да, да. Похоже, что палата умышленно его маринует. Повелеваю возобновить допросы и провести следствие непосредственно в консистории.

— Не замедлю исполнить, ваше преосвященство. Да, так-то дело куда быстрее подвигаться будет!

— Всех допросить заново, всех без изъятия! Всех послушников и служителей архимандрита — и штатных, и наемных! Не то что из-за Моря, со дна морского достать! И всю монастырскую братию! А отцу архимандриту учинить в консистории новые вопросные пункты, коими уличить его в противуречьях и лукавстве. Во всех подробностях спросить и об облыжно показываемом келейнике Андриане, и о девке. Все на чистую воду вывесть!

— Не замедлю исполнить, ваше преосвященство, не замедлю исполнить! — повторял секретарь, отодвигаясь подальше от разгневанного владыки.

III

Иакинф вернулся с пирушки у полковника Лебедева под утро. Как всегда, у того было шумно и весело. Играли в карты и пили, пили много, по-сибирски. Теперь можно было наконец забыться тяжелым сном. Да уж лучше пьяный сон, нежели трезвая бессонница. И пусть уж лучше с похмелья трещит голова, чем от тяжелых, неотвязных дум.

Но что это? На столе пакет из консистории.

Иакинф содрал сургучные печати и разорвал конверт.

Должно быть, все те же запросы, которые он получал из консистории уже не раз, но так и не удостоил ответом. Иакинф зажег свечи в шандалах, присел к столу и придвинул к себе пакет. Ну конечно, так и есть — "Вопросные пункты, учиненные в Иркутской Консистории Вознесенского монастыря Настоятелю, оной Консистории Члену и Иркутской Духовной Семинарии Ректору, всечестному отцу Архимандриту Иакинфу…"

Да, видно, не дадут они покоя, эти владычные ревнители благочиния! Ну что ж, придется отвечать, раз уж так им не терпится до всего докопаться.

Пункт первый требовал, чтобы честнейший отец архимандрит подробно изъяснил все о служителе своем Андриане Иванове, которого привез с собой из Казани, — какого он точно состояния, то есть из числа ли дворян, или купцов, или цеховых, или крестьян, или господских каких-либо слуг, или из другого звания.

Иакинф закурил, неторопливо очинил перо и справа от вопроса написал своим ровным и четким почерком: "Помянутый Андриан Иванов человек господской, вольной, а чьего господина, не упомню",

"Мог же я, право, про то запамятовать? — усмехнулся Иакинф. — Посмотрим, однако, что же дальше?"

Следующий, весьма подробный пункт касался паспорта Андриана: где по прибытии в Иркутск был "оный пашпорт явлен и записан"? Ишь чего захотели!

"Входить в это не было мне нужды", — проставил Иакинф против вопроса.

Так же кратко отвечал он и на последующие вопросы. А они касались все новых и новых подробностей. Как-то на один из запросов об Андриане Иакинф ответил, что еще в 1802 году отправил его из Иркутска. Теперь консистория допытывалась, "какого месяца и числа, с кем именно, а есть ли одного, то на каких подводах, почтовых или с обозом, и куда именно, в какое место".

Лукавая улыбка не сходила с лица Иакинфа.

"Отправлен в 802 году, а входить в прочие подробности не было мне нужды".

"Но как из произведенного в сей Консистории следственного дела открывается, — принялся Иакинф за новый вопросный пункт, — что оный Андриан Иванов, прибывший с Вами, якобы ложно показываемый Андриан Иванов, но в точности же по имени Наталья Иванова, и потому для истинного в том удостоверения благоволите объясниться в следующем…"

Иакинф задумался, погрыз перо и решительно написал:

"Мне еще неизвестно, почему Иркутская Духовная Консистория изволит так полагать. Однако долгом побуждаюсь ответствовать, сколько благопристойность позволяет распространяться о таком предмете…" Он запнулся. Н-да, ответить на следующие вопросные пункты было не так-то просто. Оказывается, о пребывании Наташи в Иркутске им удалось все же собрать немало сведений и не терпится, чтобы все это он подтвердил собственноручно. Нашли простачка!

Он поднялся, подошел к окну и настежь распахнул створки. В комнату ворвался холодный осенний воздух. Не замечая этого, Иакинф долго стоял у окна, потом вернулся к столу и приписал четко и твердо: "Вообще все последующие вопросные пункты почитаю я такою нелепостию, объяснения на которую не можно дать никакого".